Кроуфорд опять усмехнулся.

— Была б у меня шляпа, снял бы перед вами, приятель.

— Не за что.

— Еще один вопрос. Шайка, которую мы подозреваем, сейчас в казино.

Валентайн опять подавил зевок.

— Хотите, чтобы я на них взглянул и сказал, кто что делает?

— Буду должником по гроб жизни, — ответил Кроуфорд.

Валентайн включил компьютер. Не так давно он подписался на услугу для высокоскоростного Интернета «Роуд раннер» и уже через минуту наблюдал за живой картинкой с камеры видеонаблюдения, установленной в зале блэкджека «Золотого дракона». Сигнал шел с компьютера Кроуфорда.

— И кто все время выигрывает? — спросил Валентайн.

— Господин Чэн, джентльмен на третьей базе, — ответил Кроуфорд.

Третья база соответствовала самому крайнему месту за столом блэкджека. Господин Чэн, коротышка лет сорока, стоял позади стула, пил, курил и стучал рукой по столу при каждой раздаче. Кроуфорд не соврал: видимость в казино была так себе. Чэн не мог различать метки. Стало быть, это делал кто-то другой и тайком передавал информацию Чэну.

Валентайн уткнулся носом в экран. За столом сидело семь игроков. Позади них стояла толпа зевак, хлопавших в ладоши и изрядно шумевших. Один человек выделялся из толпы. Худой, в очках, не сводит глаз с дилера. Азартные игры — часть азиатской культуры. Азиаты отдаются игре со всей страстью. Все, кроме этого тощего. Он застыл, как изваяние.

Валентайн поделился догадкой с Кроуфордом.

— Попробуйте увести очкарика из зала, не вызывая подозрений.

— Понял.

Вскоре рядом с тощим как из-под земли появилась стройная официантка и что-то ему сказала. Тот кивнул и ушел с ней.

— Вы были правы, — признал Кроуфорд через несколько минут. — Мы отвели тощего в служебный кабинет и обыскали его. На нем был ударник.

Валентайн стукнул кулаком по столу. Он был взбудоражен не меньше, чем люди на экране. Валентайн ловил мошенников уже очень давно, но все равно всякий раз испытывал дрожь, когда удавалось вычислить кого-то. Ударник — это простой электронный передатчик, который посылает сигналы другим игрокам за столом. У принимающего — в данном случае Чэна — на ноге должен быть приборчик, который вибрирует одну-две секунды, когда нажимают на ударник. На экране Чэн заозирался, очевидно гадая, куда делся тощий с ударником. Потом сгреб фишки, собираясь уходить.

— Подозреваемый-то навострил лыжи, — предупредил Валентайн. — Хотите развлечься?

— А что вы задумали? — спросил Кроуфорд.

— Есть одна шутка — я играл ее в Атлантик-Сити с шулерами, которые пользовались ударниками. Ударник сейчас у кого?

— У одного из моих людей в зале.

— Там есть такой рычажок для увеличения и уменьшения силы тока. Скажите своему человеку, пусть прибавит и пошлет сигнал господину Чэну.

Кроуфорд снял трубку. Валентайн смотрел на экран. Вокруг стола столпилось столько народа, что Чэн с трудом продирался сквозь толпу. Опасливо прижимая к груди фишки, он расталкивал зрителей плечами. Но никто не шевелился.

— Сейчас попляшет, — сказал Кроуфорд.

Внезапно господин Чэн так резко вскинул правое колено вверх, что чуть не заехал себе по подбородку. Валентайн отставил трубку от уха, поскольку Кроуфорд загоготал во все горло. Нога Чэна снова взлетела в воздух. Он напоминал солдата на марше. На его лице отразилась паника. Нога дернулась в третий раз, господин Чэн уронил фишки и рухнул сам. Почувствовав неладное, толпа расступилась, наблюдая за бьющимся в конвульсиях человеком. Каждые пять секунд его дергало, словно он танцевал под им одним слышимую ритмичную мелодию. Кроуфорд уже почти рыдал от смеха.

— Мы называем это «сыграть в веселого цыпленка», — пояснил Валентайн.

— У вас, американцев, лучшее в мире чувство юмора, — ответил Кроуфорд. — Спасибо, что поделились опытом.

Повесив трубку, Валентайн расписался на чеке Кроуфорда и положил его в стопку других, отложенных до визита в банк. Неделя выдалась удачная, но на его настроении это никак не сказалось. Деньги никогда не могли развеять его хандру.

Он оторвал себя от стула. Давно уже пора было лечь, но усталость прошла. Телефон зазвонил снова. Определитель сообщил, что это Мейбл Страк, соседка. Мейбл была самой важной женщиной в его жизни. Пенсионерка с юга, она вела дела в его консалтинговой фирме, при необходимости готовила еду и не давала ему придушить сыночка Джерри, который два месяца назад въехал в дом через дорогу с женой и новорожденной дочкой.

— Надеюсь, не разбудила, — сказала Мейбл.

— Я тут над одним делом работал, — ответил он. — Решил, пора уже разгребать накопившийся завал.

— Тебе лучше?

«Лучше» — понятие относительное, когда настроение ни к черту. Мейбл была в курсе ситуации с Люси Прайс и ежедневно перехватывала ее звонки.

— Немного.

— Рада это слышать. У тебя ящик работает? Из Лас-Вегаса передают специальный репортаж. Там ужас что творится.

— Дай угадаю. В каком-то казино за ночь мало выручили.

— Тони, не шути. В одной из гостиниц пожар.

Валентайн вышел из кабинета, прижав трубку телефона к плечу. Полы поскрипывали под босыми ногами. Он жил на безмятежном западном берегу Флориды в доме новоанглийского стиля. Дом был построен шестьдесят лет назад, пережил с десяток ураганов и цунами. Его главным качеством была прочность.

В гостиной Валентайн включил телевизор, всегда настроенный на канал «Си-эн-эн», — Тони не мог прожить без новостей. На экране появилось изображение горящей гостиницы. Огонь поднимался над зданием метров на десять. Внизу экрана было написано, что это «Речной кораблик». У Тони там работало немало знакомых. Из окон гостиницы вырывались клубы черного дыма.

Валентайн беспомощно плюхнулся в кресло.

— Ты где там? — спросила соседка.

Он и забыл, что прижимал трубку плечом к уху.

— Тут.

— Смотришь?

— Угу, — пробубнил Валентайн.

— Я подумала, что тебе надо это увидеть. Кажется, ты говорил, что у тебя там есть друзья.

На экране появилась стена гостиницы — вид с вертолета. Камера наехала на лысого тучного человека, стоявшего на балконе. Он перелезал через перила, а вокруг него бушевало пламя. Мужчина перекрестился и посмотрел прямо в объектив. Режиссер дал его лицо крупным планом.

— Да что же вы показываете?! — возмутился Валентайн.

Человек на балконе колебался. В его глазах мелькало бесстрашие, которое нечасто встретишь. Взгляд того, кто смирился с судьбой. Он открыл рот.

— Я жалею лишь о том, что не могу умереть за свою страну дважды[188], — прокричал он в камеру.

И прыгнул.

Глава 3

Макс Дункан, двадцативосьмилетний дилер блэкджека,