Тем временем водитель Шпеера, не обращая внимания на огонь броневика, резко сдал назад и в бок, пытаясь развернуться. Покрышки визжали когда тяжёлая бронированная машина, похожая на ободранного охотниками кабана, не успев остановиться вовремя, выскочила на тротуар и с грохотом ударилась багажником о стену дома. От сотрясения автомобиль вздрогнул и застыл на пару секунд. Хайнц, видя что лимузин теперь находится к нему левым бортом, не упустил этот момент и его пулемёт разразился длиннейшей очередью патронов на пятьдесят. Пули били по пассажирскому салону, по боковому стеклу водителя, по капоту двигателя и в конце начали рвать левое переднее колесо. От него летели куски резины и машина слегка просела носом.

Но проклятый водитель министра не сдавался! Снова взревел двигатель и истерзанный пулями гражданский броневик начал выруливать вправо, постепенно набирая скорость. При этом лимузин задел левым крылом водителя мотоцикла, не успевшего отпрыгнуть в сторону, и отбросил его прочь. Тело солдата покатилось по асфальту и он закричал от боли, схватившись за неестественно выгнутую ногу с открытой костью в прорехе брюк. Да чтоб его, фашистского засранца!!! Когда же он сдохнет, наконец?!! Удирает, падаль!!! Врёшь, не уйдёшь!!!

Хайнц снова хотел всадить очередь в багажник легковушки но пулемёт внезапно замолчал. Что за…? Быстрый взгляд на короб. Вот подлюка, патроны кончились! Что за невезение⁈

— Райан, добей этих долбаных «джерри» и тоже сюда!! — он снова проревел по-английски на всю улицу приказ Петеру и начал спешно ставить новый короб.

— Пару секунд, сэр! — тут же откликнулся подчинённый и, высунувшись из-за крыла броневика, дал меткую очередь из своего «МГ-34» по сидевшему на открытом месте в коляске пулемётчику. Эсэсовец дёрнулся от нескольких попаданий и медленно поник, стукнувшись шлемом о приклад своего оружия. Ну да, трудно не попасть по неподвижной цели из пулемёта с расстояния десять-двенадцать метров…

Остался в живых лишь водитель последнего мотоцикла, лежащий на дороге и кричащий от боли в сломанной ноге. Но боец из него сейчас никакой, так что добивать незачем. Да и надо же будет кому-то докладывать что неизвестные диверсанты переговаривались на английском языке, верно?

Тем временем набравший скорость лимузин уже отдалился метров на пятьдесят. Разогнаться на полную мощь ему не давали собственная масса бронированного корпуса и пробитое колесо. Конечно, оно было из гусматика или какого-то другого материала и могло выдержать сильные повреждения но вот скорость из-за этого всё равно падала.

— Хайнц, я готов! Поехали? — прокричал снизу Карл, сидя за управлением.

— Я тоже тут! — доложил Петер, с трудом скрючившись рядом с ним.

Свой пулемёт, как и Карл, он не бросил и теперь в тесном боевом отделении броневика, помимо людей примостились два «МГ-34», упираясь своими металлическими частями куда попало. У Хайнца мелькнула мысль приказать выбросить хотя бы один, чтобы освободить пространство, но передумал. Вдруг придётся потом отрываться от преследования? В таком случае пулемёт явно не будет лишним.

И он скомандовал:

— Давай, Карл, врубай самую полную! Теперь назад пути нет! Только вперёд!

— Не боись, командир! Догоним и разделаем как колбасу! — хищно усмехнулся тот и крутанул руль чуть в сторону, объезжая раненого пулемётчика смотревшего на них расширенными от боли и ужаса глазами.

И началась погоня…

Там же, в то же время.

Альберт Шпеер.

С самого утра, когда он уже хотел ехать на работу в министерство, ему позвонили из рейхсканцелярии и пригласили к фюреру на доклад. Пришлось нанести визит и подробно доложить о результатах инспекторской поездки в протекторат Богемию и Моравию. На то чтобы всё рассказать Гитлеру и ответить на его уточняющие вопросы понадобилось несколько часов, поскольку фюрера то и дело отрывали сообщения с фронта из Ставки. Поэтому на Викториаштрассе, 11 Шпеер направился только к обеду, мысленно сетуя о потерянном драгоценном времени. Вдобавок он сам захотел сделать небольшой крюк для того чтобы забрать из дома свою секретаршу Берту, жившую недалеко от их сегодняшнего маршрута. Женщина вчера допоздна работала с документами чтобы сегодня представить их ему на подпись, так что Альберт не видел ничего крамольного в её более позднем приезде на работу. Так и вышло, Берта уже ждала их на пороге своего дома под охраной двух неприметных мужчин в которых даже неопытный рейхсминистр узнал агентов гестапо. В виду абсолютного доверия его секретарше дозволялось в исключительных случаях брать на дом не самые важные бумаги, если та не успевала с ними закончить до конца рабочего дня.

С улыбкой его поприветствовав Берта залезла к нему на заднее сиденье и тут же открыла свой изящный портфель. Потом начала вытаскивать документы на ознакомление и подпись, чтобы сэкономить ему время в министерстве. Шпеер, сам себе удивившись, заметил как от неловкого движения её юбка умудрилась задраться почти до бедра, обнажив круглую коленку секретарши. Да и блузка, видимо из-за тёплой погоды, была расстёгнута на две верхние пуговицы. Впрочем, Берта быстро поправила юбку когда заметила беспорядок в одежде, и мысли Альберта снова вернулись к работе. Так они и ехали на Викториаштрассе…

Сам Шпеер не смотрел на дорогу, он внимательно читал и подписывал важные бумаги которые, после его подписи, станут во многом определять судьбы людей и предприятий Рейха. Временами Альберт спрашивал или уточнял у Берты непонятные вопросы и с радостью в который раз убеждался что женщина очень компетентна на своей должности его ближайшего помощника.

В чувство его привела мягкая остановка автомобиля. Министр не слишком любил ездить в этом «танке», как он метко обозвал своё средство передвижения. Он считал что обычной машины ему бы вполне хватило но начальство, в лице самого Гейдриха, упорно стояло на своём, твердя что так распорядился сам фюрер. Спорить с Гитлером по такому вопросу, где он сам не являлся профессионалом, Альберт считал глупым и смирился. Если они чего-то боятся и хотят чтобы он ездил внутри бронированного чудовища то так и быть…

— Что, мы уже приехали, Манфред? — спросил Шпеер, отрываясь от документов и выглядывая в окно.

Водитель, широкоплечий скромный молодой эсэсовец Манфред Энгель, был отрекомендован ему как отличный водитель знающий автомобили как свои пять пальцев. Единственный недостаток которого, по его собственным словам, заключался в том что он любил скорость, а вот с этим была проблема. Бронированный лимузин никак не подходил на роль гоночной машины, даже учитывая под капотом усиленный двигатель, да и улицы столицы не были прямым автобаном где можно разогнаться как следует.