на огородах и под навесами, с грехом пополам укрытые от наблюдения с воздуха сетями и ветками плодовых деревьев, безжалостно срубленных в садах. Тем кому не хватило места пришлось стоять прямо на проезжей части, уповая на защиту Люфтваффе. Возле них деловито суетились члены экипажей, проверяя ходовую часть, копаясь в моторах или чистя банником танковое орудие. Слышался грохот кувалд, стук молотков и другие характерные звуки присущие для обслуживания боевой техники. Нос улавливал запах бензина, масла, пота и раскалённого металла.

Под раскидистым деревом примостилась кухня возле которой терпеливо стояли выделенные для доставки пищи чумазые танкисты в потных комбинезонах. Так же кое-где виднелись бензовозы и грузовики, развозящие боеприпасы, пополняя поредевшие боеукладки. Местных жителей не было видно, наверное, оказались просто выгнаны или сидели по домам, боясь высунуться на улицу.

На многих танках Гюнтер видел следы боёв — вмятины и шрамы на броне от попадания снарядов, раскуроченные крылья над гусеницами, словом, было ясно что машины совсем недавно побывали под огнём и теперь спешно приводились в порядок. Здесь были «двойки», «тройки» и даже несколько «четвёрок» со своими короткими стволами и на всех них была характерная эмблема дивизии — дубовый лист.

Ревя мотором «Здоровяк» изящно объехал крайний «Pz. III» и остановился возле небольшого двухэтажного здания, на котором уже развевался германский флаг а у дверей застыли часовые. Так и есть, штаб. Вздохнув с облегчением Шольке спрыгнул с борта броневика, чуть пошатнувшись из-за онемевших ног. Сидение в башне несколько часов даром не прошло…

Видимо, заметив его через окно, на крыльцо вышел полковник и остановился на пороге, поджидая гостей. Гюнтер мельком оглядел свою форму, одёрнул ремень и направился к неизвестному армейскому офицеру. Ниже Шольке на полголовы, в полевой форме, мятой фуражке но чистых сапогах он произвёл на Гюнтера благоприятное впечатление. Умные, внимательные глаза, широкий подбородок… Явно боевой мужик возрастом чуть за сорок. Подойдя к нему на несколько шагов он перешёл на строевой и, вытянувшись перед ним, вскинул руку вверх.

— Хайль Гитлер, господин полковник! Командир разведывательного отряда полка «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер» оберштурмфюрер СС Гюнтер Шольке прибыл в ваше распоряжение!

Тот привычно козырнул, пожал ему руку, и тоже представился:

— Оберст Харальд Штриппель, командир 1-й танковой бригады 1-й танковой дивизии! Мне доложили что вы должны были прибыть. Рад знакомству, господин оберштурмфюрер. Я так понимаю, весь остальной полк движется прямо за вами?

— Так точно, господин полковник! Его командир, обергруппенфюрер СС Зепп Дитрих, обещал подъехать в самое ближайшее время! — кивнул Гюнтер.

— Отлично! Вольно, господин оберштурмфюрер, не тянитесь так передо мной, мы же не на параде в Берлине… — по доброму усмехнулся Штриппель, тем самым вызвав у Шольке ещё больше симпатии. Потом посмотрел ему через плечо и добавил: — Кстати… вот, кажется, и он!

Гюнтер обернулся и увидел как рядом со «Здоровяком» остановился знакомый «Кюбельваген» Папаши. Кроме водителя и самого Зеппа там никого не было, значит Роске тащится где-то позади. Коренастый Дитрих тяжело вылез из машины, увидел их и широкими шагами подошёл к крыльцу.

Оберст тут же вытянулся не хуже самого Шольке и коротко доложился старшему по званию. Зепп без церемоний махнул рукой:

— Здравствуйте, полковник! Хорошо что мы, наконец, добрались до цели, дорога была невыносимой… Тьфу, сколько пыли наглотался пока пробирались мимо этих бесконечных французских халуп… — он поморщился и с досадой сплюнул. — А где старина Кирхнер? — спросил Зепп, интересуясь местонахождением командира танковой дивизии.

— Генерал-лейтенант Фридрих Кирхнер находится в Ла Ронвиле, обещал приехать в течении часа! — ответил полковник, продолжая стоять навытяжку.

Зепп спохватился и сказал:

— Вольно, полковник, вольно!.. Подождите, как это генерал-лейтенант? — удивился он, глядя на командира танковой бригады. — Вы не ошибаетесь? Всего месяц назад он был генерал-майором, я это отлично помню!

— Всё верно, господин обергруппенфюрер, но в конце апреля приказом фюрера наш командир дивизии был повышен в звании… — слегка улыбнулся офицер, чуть расслабившись. — А четыре дня назад он был награждён Рыцарским крестом!

— Вот же чертяка Фридрих! С такой скоростью он скоро меня догонит! — весело расхохотался Зепп. — Что ж, тогда не буду его ждать, сам нагряну к нему! Поздравлю с новым званием и наградой, заодно посидим, вспомним кое-что… Так, Шольке, ты оставайся здесь, встречай наши батальоны. Пусть становятся на отдых пока мы с Фридрихом будем колдовать над картами. Полковник, выделите моему оберштурмфюреру своего офицера, пусть поможет с расквартированием иначе мои парни будут дрыхнуть прямо на моторных решётках ваших танков.

— Слушаюсь, господин обергруппенфюрер! — снова вытянулся Штриппель, козырнув на прощание.

— Будет исполнено, обергруппенфюрер! — также подтвердил приказ Гюнтер.

— Хорошо, я уехал! — с этими словами Зепп развернулся и направился обратно к автомобилю, не заботясь об излишних церемониях.

Вместе с полковником они проводили глазами отъехавшую машину. Потом оберст перевёл взгляд на Шольке, улыбнулся и сказал:

— Ну что, господин оберштурмфюрер, сейчас я вам дам нашего квартирмейстера и он поможет в этом вопросе! А мне пора опять к бумагам… — страдальчески вздохнул Штриппель, отчего Гюнтер понимающе кивнул.

От офицера не укрылось это движение и он поинтересовался с отеческой улыбкой:

— Тоже не любите это дело?

— Откровенно говоря, терпеть не могу! — честно признался Шольке, не видя смысла скрывать. — Лучше уж физическими упражнениями заниматься чем этой конторской работой. Есть, конечно, писарь но…

— Знаю, господин оберштурмфюрер, отлично знаю! — рассмеялся командир танковой бригады. — Но что поделать, это горький крест любого командира подразделения, ведь не всё можно поручить писарю. Пойдёмте, Шольке, я вас познакомлю с нашим квартирмейстером и он найдёт для вас хорошие квартиры, потеснив моих танкистов. Не «Адлон», конечно но и не хлев…

С этими словами Штриппель вошёл в дом и Гюнтер последовал за ним, подумав о том что сегодня, в некотором роде, исторический день. По всем прикидкам тот дурацкий «стоп-приказ» Гитлера, подаривший союзникам драгоценные два дня на подготовку обороны, поступить не должен. Ну, а если всё-таки поступит… Что ж, тогда придётся действовать вопреки ему. Иначе всё повторится как раньше…

Берлин.

24 мая 1940 года. День.

Хайнц Гротте.

Вот и настал тот самый день когда он вместе с товарищами должен будет выполнить самую сложную операцию, доверенную им Родиной. Сегодня пятница и с самого утра они дежурили недалеко от здания имперского министерства вооружений, поджидая цель. Неизвестно почему, но сегодня Шпеер куда-то запропастился и лишь