Взялся ли он за эту действительно нелегкую работу лишь под влиянием тех чувств, которые вызвало в нем это произведение, или для заработка? Но подобная работа скорее была убыточным предприятием, во всяком случае на первоначальном этапе. К тому же Гарсиласо не мог не знать, что публикация «Писем любви» была не совсем безопасным делом, ибо «святая» инквизиция довольно косо смотрела на увлечение философией неоплатонизма, которую излагал Леон Эбрео в «Письмах любви». По свидетельству ряда исследователей испанской литературы, именно перевод Гарсиласо был впоследствии занесен инквизицией в индексы-списки запретной литературы[42].

И все же Гарсиласо издал свой перевод Леона Эбрео. Нам представляется, что сделал он это вполне обдуманно и, принимая такое решение, руководствовался не столько чувствами, сколько разумом, потому что перевод и издание «Писем любви» не были для Гарсиласо самоцелью; скорее всего он рассматривал это лишь как важный подготовительный этап, который должен был открыть дорогу его главному литературному труду, важнейшему делу всей его жизни. Он рассчитывал привлечь внимание к мало кому известному автору перевода и тем самым создать в дальнейшем наиболее благоприятную почву для другого труда, составлявшего, повторяем, главную цель не только творчества, но и всей его жизни. Именно так могла быть решена чрезвычайно важная для Гарсиласо проблема, проблема как рассказать правду о себе самом.

Уже сама популярность «Писем любви» должна была гарантировать его книге (это была книга-интерпретация, а не книга-перевод, что соответствовало тогдашним понятиям и нормам творческой деятельности литературного переводчика) широкую читательскую аудиторию и, следовательно, позволяла рассчитывать на то, что и последующие произведения Гарсиласо будут встречены с интересом. Ради этого же интереса Гарсиласо наполняет титульный лист своей книги сведениями, которые должны были заинтересовать читателя и привлечь особое внимание к автору перевода. Достаточно прочесть название книги, чтобы убедиться в этом: «Перевод трех “Диалогов любви”[43] Леона Эбрео, сделанный с итальянского на испанский язык индейцем Гарсиласо де ла Вега, уроженцем великого города Куско – столицы королевств и провинций Перу…»

Но Гарсиласо не ограничивается только этим. Не менее многозначительны его разъяснения о своем происхождении, которые даны в посвящении Филиппу II (они частично уже приводились нами). Процитируем еще один отрывок из этого же документа: «…от имени великого города Куско и всего Перу я дерзаю представиться вашей августейшей милости, предлагая нищету этой первой, жалкой и ничтожной услуги, которая, однако, потребовала от меня очень больших усилий и времени, ибо ни итальянский язык, на котором [это произведение] написано, ни испанский, на который я его перевел, не являются моими родными языками…» Далее Гарсиласо уже прямо указывает, что работает над произведениями, которые расскажут о его первой родине, о завоевании испанскими конкистадорами Нового Света. Так, во втором письме члену королевского совета аббату Максимилиану Австрийскому (в качестве предисловия к «Письмам любви» предпосланы, помимо посвящения Филиппу II, два письма Гарсиласо к Максимилиану Австрийскому и ответ последнего на второе письмо) Гарсиласо сообщает, что им уже написано более четверти истории о завоевательном походе аделантадо Эрнандо де Сото, т. е. будущей книги Гарсиласо, известной под названием «Флорида».

Гарсиласо не торопится. Пройдут еще почти два десятилетия, прежде чем его «Флорида» выйдет в свет (1605 г.). Но и «Флорида» тоже не главное в жизни и творчестве Гарсиласо. Пожалуй, ее также следует рассматривать как еще одну беллетристическую пробу пера, в которой Гарсиласо не столько заботился об исторической достоверности описываемых им событий – речь шла о неудачной экспедиции аделантадо де Сото,  сколько стремился воспеть дух героизма, самопожертвование и другие человеческие чувства и страсти, наделяя ими в равной степени и испанцев, и индейцев, что делает его «Флориду» в чем-то похожей на гениальную поэму «Араукана» испанского поэта Алонсо де Эрсилья-и-Суньига (1536–1594), с которой Гарсиласо был знаком. Добавим еще, что «Флорида» писалась им главным образом по воспоминаниям – письменным и устным – непосредственных участников этого похода.

«Подлинные комментарии» уже были закончены к моменту публикации «Флориды», однако они вышли в свет лишь в 1609 г. в Лиссабоне. А еще через восемь лет, в 1617 г., уже после смерти автора, была издана «Всеобщая история Перу», которую сам Гарсиласо назвал второй частью своих «Комментариев». Она повествует о завоевании испанскими конкистадорами инкского государства и о междоусобных войнах в стане победителей.

В начале настоящей статьи уже говорилось о том, что жизнь и творчество Гарсиласо вызывали и продолжают вызывать немало недоуменных вопросов и противоречивых суждений. Неоднократно высказывались мнения, что Гарсиласо заимствовал большую часть своего труда из рукописного сочинения монаха Блас Валеры, или, наоборот, что никакого Блас Валеры не было, а Гарсиласо ссылается на него, дабы обезопасить себя от нападок тех, кто не согласен с его изложением истории Перу.

Все дело в том, что о существовании рукописи Блас Валеры известно только от Гарсиласо, ибо не найдено ни одного другого источника, в котором она цитировалась бы или упоминалась. Между тем Гарсиласо не только рассказал о рукописи Валеры и о том, как она к нему попала, но и постоянно цитирует ее, ссылаясь на Блас Валеру как на крупный авторитет в области истории Тавантин-суйу и испанской конкисты.

Ныне уже неопровержимо доказано, что Блас Валера – личность историческая, поскольку его имя было обнаружено в документах г. Лимы 1583 г.[44]; нет также сомнений в том, что именно он является автором цитируемой Гарсиласо рукописи, а некоторые исследователи склонны даже приписывать Блас Валере знаменитую хронику XVI–XVII вв. «Анонимное сообщение о древних обычаях жителей Перу», автором которой обычно значится Анонимный Иезуит[45]. Однако подавляющее большинство исследователей отвергает это предположение.

Известный перуанист прошлого века англичанин Маркхем подсчитал, что Гарсиласо более ста раз цитирует в своем произведении различных авторов – точнее, 107 раз. В том числе Блас Валеру – 21 раз, Сиéса де Леóна 30, Акóсту 27, Гóмара 11 и т. д.[46]

Вывод напрашивается сам по себе: рукопись Валеры была для Гарсиласо одним из важнейших, но далеко не единственным источником информации. Был ли он тенденциозен при отборе этой информации? Несомненно, ибо подавляющее число цитат, которые он весьма щедро рассыпал по страницам своей книги, не опровергают, а подтверждают его главные концепции. Правда, мы не можем конкретно доказать эту его тенденциозность именно в случае с рукописью Валеры, ибо, повторяем, все, что о ней и из нее известно, было опубликовано только и исключительно самим Гарсиласо, однако его манера цитировать все остальные произведения, которые дошли до наших дней, убеждает в тенденциозности автора «Комментариев».

Излагаемая Гарсиласо история Перу является