Шрифт:
Закладка:
Мне не пришлось донимать Джека расспросами, он особо не скрывал куда мы едем и зачем. Джек лишь раз бывал в Гавре, но это было много лет назад, и тогда ему понравился местный и единственный пляж Ла-Манш, который он и хотел мне показать, уверенный в том, что я буду в восторге, и Джек не прогадал.
Гавр — тихий и спокойный город, мы поселились совсем недалеко от достаточно протяжённого пляжа. Сначала я не понимала почему Джек был так уверен, что пляж мне понравится, но как только мы туда пришли, я всё поняла.
Весь берег Ла-Манш усыпан галькой, неспокойные волны пролива, прохладный ветер и здесь совсем небольшое количество людей, которыми чаще всего оказываются пенсионеры, развлекающиеся настольными играми.
Я так люблю тишину и покой, что порой сама считаю себя пенсионером. Я устаю от Нью-Йорка, от вечной беготни, суеты, от ежедневной рутины, хотя мою жизнь сложно назвать скучной, поэтому подобный отдых на тихом галечном пляже в окружении стариков для меня очень даже кстати.
Мы поселились совсем недалеко от пляжа, в каком-то маленьком отеле, на отдых у нас целых пять дней, которые мы проводим в своё личное удовольствие. Мы с Джеком отложили телефоны подальше, но не отключили их только из-за наших детей оставшихся в Нью-Йорке, но мы вместе игнорируем все звонки и смс насчёт работы. Надеюсь, за эту неделю наши компании не разоряться без нашего контроля…
Мы с Джеком посетили церковь Святого Иосифа — это главная архитектурная достопримечательность Гавра. Колокольню собора видно из любого конца города. Она служит своего рода маяком для прибывающих в гавань кораблей. В основном мы с Джеком передвигаемся пешком, потому что мой муж выбрал не совсем удачную машину для такого маленького и непримечательного города и за первые два дня мы привлекли слишком много внимания разъезжая по маленьким улочкам на новой Ауди. А мы здесь для того, чтобы отдохнуть от внимания, а не привлекать его.
Также мы были в кафедральном соборе и галерее Андре Мальро. Ещё мы ходили по паркам, простым кафе и более дорогим ресторанам, наслаждаясь живыми исполнениями местных музыкантов, но большинство времени мы провели именно на пляже Ла-Манш, который словно магнитом каждый день притягивал нас к себе.
Завтра мы уже возвращаемся в Нью-Йорк, и мы снова погрузимся в работу и ежедневную рутину, мы вновь вернёмся в свою уже обыденную жизнь… наверное.
— Джек, я забыла тебе сказать, — лениво говорю я подходящему ко мне мужу, — сегодня утром у нас под дверью оставили конверт и на нём было твоё имя.
Сейчас около четырёх или пяти часов вечера, мы с Джеком около двадцати минут назад пришли на наш уже любимый пляж, расположившись на тёплом пледу, который мы постелили прямо на крупную гальку.
Сейчас здесь около шести градусов тепла, но из-за доносящегося от воды ветра, кажется, что холоднее, хотя солнце сегодня необыкновенно яркое и тёплое. Я в довольно лёгком длинном шифоновом платье бежевого цвета и с замысловатым цветочным узором, тёплом коричневом свитере поверх платья и в плетёной шляпе. Для меня это довольно необычный образ, но я выгляжу очень даже неплохо и мне не будет стыдно, если нас кто-то вдруг сфотографирует и эти фото попадут в сеть. А в данный момент мне особенно плевать на то, во что я одета.
— Конверт? — хмурится Джек, наклоняясь, чтобы подать мне мой горячий зелёный чай, у меня в животе всё сводит от волнения.
Я взбудоражена, я взволнована, с каждой секундой моё сердце стучит всё быстрее и быстрее, и я изо всех сдерживаю улыбку лишь бы не сдать себя раньше времени.
— Да, посмотри у меня в сумке, — абсолютно невозмутимо отвечаю мужу я и вновь устремляю взгляд на неспокойные волны.
Я чувствую, как мурашки медленно покрывают всё моё тело, чувствую волнение в животе, и когда Джек, всё ещё не понимая про какой конверт я ему говорю и что это всё значит, всё-таки разворачивается, чтобы найти в моей лежащей неподалёку сумке тот самый конверт.
— И ты его не открывала? — недоверчиво спрашивает он, ища конверт.
— Джек, там написано, что он предназначен для тебя, а не для меня, поэтому нет, — отвечаю я, когда он подходит ко мне, держа в руках конверт из крафтовой бумаги, на котором чёрной ручкой выведено «Для Джека Фостера».
Боже… внутри меня всё переворачивается. Я и не думала, что буду так сильно волноваться! Но я всё ещё сдерживаю улыбку, и Джек до сих пор меня не раскусил, хотя его недоверчивый и нахмуренный вид даёт понять, что он всё же что-то подозревает.
Да, соглашусь, странно, когда в чужой стране в маленьком городе, где тебя никто не знает тебе в отель даже не присылают, а просто приносят конверт с твоим именем.
— Клэр, это ведь твой почерк, — с подозрение криво улыбается мой догадливый муж, смотря на меня сверху вниз.
— И зачем же мне это? — строю из себя идиотку я, и Джек вновь хмурится. Чёрт! А я неплохая актриса!
Джек приподнимает бровь и всё же открывает конверт, пока моё сердце замирает в ожидании.
— Что это? — качая головой, хмурится он, раскрыв лежащий в конверте лист, Джек так сосредоточен, и мне нравится наблюдать как выражение его лица с абсолютно непонимающего сменяется на ещё более непонимающее и обескураженное.
Где-то около недели назад, незадолго до нашей спонтанной поездки я стала чувствовать себя всё более и более уставшей, голова иногда кружилась, я была слегка растеряна, я всё никак не могла выспаться, разум был словно затуманен и порой меня бросало то в холод, то в жар, но я само собой списала всё на работу и изнурительный график, потому что последний месяц я действительно работала больше обычного, было больше нервов из-за расширения компании, открытия новых бутиков и производств. Джек уехал, ещё и Жози начала капризничать, и я подумала, что просто слишком устала и замоталась. Но вчера утром я проснулась от резкого позыва тошноты как и сегодня, и пока Джек отвлёкся на какую-то книгу о местной истории, я сходила в магазин за тестом. Было так странно… в Нью-Йорке я бы не купила его сама, пришлось бы просить Софи, иначе уже на следующий день все газеты кричали бы о моей беременности, которой могло и не
