Они оказались внутри страшного и безжалостного кольца из исламских сил Северной Африки, Среднего Востока, Балкан, агрессивных монгольских орд… Их мир мог выстоять, только сохраняя свою арийскую чистоту.

Ведь тогдашнее христианство представляло из себя воинственный аристократический монастырь, из которого рыцари-монахи уходили прорывать окружение темных агрессивных сил.

— То есть Средние века представлялись вам Золотым веком арийцев? — уточнила Ирина.

— Да, это был завораживающий мир. Мир отважных рыцарей, благочестивых монахов, великолепных замков, богатых монастырей… Он поддерживался расово-рыцарским культом религиозных и военных орденов… Старые княжеские династии Германии культивировали в своих замках и дворцах искусство и таланты, они были для них единственным историческим инструментом прогресса. И, напротив, всегда существовал мертвый груз низших каст, подвергавший развитие нации опасности вульгарными требованиями раздела власти. Эти касты низших человекоподобных существ совершенно не понимали свою расовую, природную неспособность к делу управления. Они способны только разлагать и опошлять… Так что ариогерманцы обладали абсолютной правотой в деле распространения своей власти по всему миру. Германия уже не могла себе позволить лишиться «золотого руна мира», поскольку вся планета была ее естественной колонией…

— В соответствии с принципом расовой чистоты это означало ферму для каждого смелого солдата и поместье для каждого офицера где-нибудь в Крыму? — подвел итог грезам Гланца Суздальцев. — И рабов из низших рас, работающих на них?

Гланц прикрыл засиявшие было молодым блеском глаза:

— Конкретные формы меня не волновали.

— Ну да, ими занялись Гитлер и воинство СС!

— Но где же тут христианство? Христианские добродетели? — вмешалась Ирина. — Вы же христианин!

— Вы говорите об их нынешнем понимании, а религия того времени не была столь безвкусно человечной и вялой, — потер висок пальцами Гланц — Это был крайне аристократичный культ истинных арийцев, осознающий свою силу и свой долг. Строгая, военизированная экономическая и политическая организация, рассчитанная на героических людей. Эта религия безжалостно искореняла человеческие подвиды, несущие звериные начала, или же гуманно содержала их в еврейских гетто, чтобы они не заражали прекрасный мир! Это был величественный и поистине прекрасный расцвет героической религии, искусства и культуры, носителями которого были истинные арийцы…

— Это вы так считаете — не выдержал Суздальцев. — Но этот ваш мифический и жестокий мир проиграл свою битву?

— Увы… Уничтожение тамплиеров в 1308 году стало сигналом конца этой эпохи и началом торжества низших расовых сил. С этого момента расовые, культурные и политические достижения Европы стали медленно угасать. То, что приходило на смену, было ужасно. Рост городов, распространение капитализма, возникновение рабочего класса скомпрометировали аристократические принципы и идеи расовой чистоты, растоптали их грязными подошвами своих рабочих ботинок…

— Вы считаете, что они оказались несовместимы ни с новой жизнью, ни с идеями христианства? — спросила Ирина.

— Христианство… Из суровой самоотверженной веры оно превратилось в сентиментальную альтруистическую басню, утверждавшую, что все люди равны, что нужно любить своего соседа, независимо от того, какой он расы и какие начала в нем заложены… Европа стала жертвой длительного процесса разложения, закончившегося торжеством темных народных масс и демагогов, которые ублажали их слух болтовней о равенстве и братстве всех… Хотя воин, поражающий зверя, не может быть ему равен. Тем более он не может быть ему братом.

— То есть для вас мир разделяется на светлую сторону голубоглазых и светловолосых арийцев и темные владения неарийских демонов? За одними — добро, спасение, порядок, а другие способны только на зло, хаос и разрушение? Я правильно формулирую ваши идеи? — не скрывая удивления, поинтересовался Денис.

Гланц вздохнул:

— Примерно, молодой человек, примерно. Они были не столь грубы, в них было много чувства — чувства прекрасного, даже невыразимо прекрасного…

— И тем не менее… Арийцы представлялись вам источником и инструментом всякого блага, аристократизма, творческих достижений, тогда как неарийцы механически связывались с порчей, разложением, с разрушительными стремлениями. А в чем конкретно должно было выразиться это противостояние?

В каких действиях?

— Тогда мной владела мысль о необходимости современного крестового похода против политической эмансипации народных масс, против парламентской демократии и социалистических революций, построенных на идее всеобщего равенства.

— То есть мир сверхлюдей, чистокровных арийцев, столь непохожий на то, что вы видели вокруг, должен был всеми возможными способами противостоять неарийцам? Отсюда следовала необходимость установления арио-германской империи, не имеющей никаких моральных обязательств перед остальным миром… Так я понял? — напористо спросил Денис.

— В вашем изложении эти идеи выглядят очень грубо и жестко, — задумчиво сказал старик. — Для меня же тогда это были скорее мечтания, если хотите, сны об утраченном прошлом…

У меня не было никаких идей и надежд по поводу претворения их в жизнь. Так человек, оскорбленный в своих лучших чувствах грязной и уродливой реальностью, уходит в грезы…

В грезы, где все понятно, определенно. Это была мечта о совершенном человеке, к которому надо стремиться…

— И поэтому нужно обеспечить расовое превосходство арийцев, — настойчиво уточнил Суздальцев.

— Для чего нужны законы о запрещении межрасовых браков, размножение чистокровных германцев путем полигамии и создание материнских домов, где незамужние германские женщины хороших кровей смогут зачинать детей от чистокровных героев…

— Еще раз говорю вам, что это все были лишь мечтания кабинетного ученого и фантазера, каковым я был тогда. Был и остаюсь до сих пор…

— Но идея домов материнства Lebensborn для молодцов из войск СС разве не оттуда?

— Вероятно, — не стал спорить Гланц. — Вероятно, когда Гитлер и Гиммлер придумывали их, они опирались на какие-то мои мысли, но ведь я не имел никакого понятия об СС, гестапо, концлагерях!.. Кстати, если вы так хорошо осведомлены о моих взглядах, вы должны знать, что, когда Гитлер пришел к власти, издание моих трудов было запрещено! Научные кружки, которые я вел, были распущены по приказу гестапо, журналы закрыты…

— Видимо, Гитлер, уже почувствовавший себя тогда сверхчеловеком, не хотел, чтобы кто-то знал, что за его взглядами не воля богов, а мечтания кабинетного ученого, над которыми многие смеялись.

— Наверное. Но не старайтесь меня обидеть, молодой человек. Вам не понять, что двигало мной тогда, что терзало мою душу, какие страхи за страну раздирали ум… Германия была унижена и оскорблена поражениями, хаосом, нищетой, издевательством Запада… На Гитлера, конечно, повлияли мои описания древнего Золотого века, эти идеи были широко распространены тогда, но это он превратил абстрактные чувства и меланхолическую ностальгию в радикальное движение, которое привело к национальной революции и государственному перевороту. Я о таком не мог и думать! Я мечтал услышать прекрасный хор героев и совершенных людей, а услышал чудовищный рев взбесившихся мясников…

— Послушайте, но неужели вы не понимали, что происходит в Германии в действительности? Оказалось, что Гиммлер и Геббельс — вот