— В пустыне за холмами в нескольких дней пути есть пещеры с источником воды, — рассказал он. — Первое время там можно укрыться… В былые времена со своей бандой я часто зализывал там раны. Правда питаться придется тушканами и змеями, но это лучше чем кормить крыс и червей своей плотью. Лучше плохо жить, чем красиво умереть.

Мы сновали меж дворов и домишек. Я сорвал с веревки простыни и обмотался ими, скрыв кровавые доспехи. Арабский наряд Нура не вызывал подозрений. Лишь его кровожадную, как у Бармалея, рожу пришлось замотать тряпицей.

Мы стали похожи на запоздалых путников, шатающихся по ночному Гафасу в поисках приключений на свой пьяный зад. Луна совсем скрылась, и я больше не чувстовал кипение крови в жилах, я не слышал ее зова. Ну что ж… Будем пробиваться по старинке — уповая на меч и молот, а не на когти и клыки. Как говорил мой командир: “Сильные призваны завоевывать, а слабые — умирать”.

Путь к свободе лежит через трупы. Люди по своей природе нелепы. Они никогда не пользуются свободой, которая у них есть, но требуют той, которой у них нет. Я не много знал таких, которые бы по настоящему ценили свободу… Свободу не только от оков, но от догм, лжеморали, религии, социума. Один из таких людей — беспринципный разбойник, пыхтевший сейчас рядом со мной. Такой ли уж он беспринципный?.. Может свобода и есть его принцип?..

Ночь скрывала наши фигуры. Тревога еще не докатилась до городских ворот, и мы без труда подошли вплотную к стеновым стражникам. Те мирно дремали, привалившись к глинобитной стене.

Чирк! Чирк! Мой кинжал перерезал горло двоим. Они даже не проснулись. Еще двоих Нур проткнул насквозь ятаганом.

— Приведи лошадей, — прошептал Нур, уцепившись за рычаг подъемного механизма засова. — А я открою ворота.

Я нырнул в небольшую конюшню, примыкавшую к стене неподалеку от ворот. Ее использовали для содержания резервных лошадей на случай отправки срочных донесений гонцами или для организации погони. В конюшне всегда находились две-три “дежурные” лошади в сбруе и с седлами на спинах, готовые в любое время отправиться в путь.

Темнота конюшни отдавала навозом и сеном. Где-то в глубине помещения робко трепетала свеча. Глаза первача уловили чью-то тень. Это не лошадь. Я прислушался… Лошади, почуяв Люпуса, зафыркали. Я вытащил кинжал и, пригнувшись, прокрался в дальний угол. Ступал мягко и бесшумно, словно кот выслеживающий мышь.

Кто-то попытался прошмыгнуть мимо. Я замахнулся ножом и ударил рукоятью “мышь” по голове. Сразу убивать не стал, нужно понять с кем имею дело. Мышь оказалась человеком. Он бухнулся в навоз лицом, схватившись за голову.

Я наступил ему на грудь, приставив к горлу клинок. Пламя свечи высветило его лицо. Это оказался молоденький стеновой стражник, на вид лет восемнадцать, а может и того меньше. Его худосочное тельце терялось в массивных доспехах. Он закрыл глаза и приготовился к смерти. Я убрал ногу и кинжал. Парень заморгал на меня:

— Вы меня не убьете?

— Почему я должен убить тебя?

— Я видел как вы разделались с часовыми…

— Им не повезло — добровольно выпустить нас из города они едва ли согласились бы. А ты нам не помешаешь. Я срезал с его пояса ножны с ятаганом и привязал парня к столбу:

— Сиди тихо и доживешь до рассвета…

— Спасибо, — прошептал в ответ новобранец.

Он не ныл и не умолял оставить его в живых… Смелый паренек. Я вывел из стойла трех лошадей, связав их в одну сцепку.

— Почему так долго?! — негодовал Нур. — Да мои вши и то быстрее тебя бегают.

— Никакая медлительность не бывает велика, когда речь идет о смерти человека…

— Ты убил еще одного шакала? Там были стражники?

— Щенок еще не стал шакалом, я отпустил его…

— Тьфу! Теперь он сдаст нас, я вернусь и прикончу его!

— Нет! Скоро здесь и так будут стражники. Я слышу крики. Тревога охватила город. Надо уходить!

Мы вскочили на лошадей и рванули с места в галоп. Третья лошадь мчалась за нами на сцепке — в пустыне пригодится, лучше есть лошадей, чем змей…

* * *

Мы неслись в объятия прохладной ночи, уходя все дальше и дальше от Гафаса. Каменистая пустыня раскинулась на многие мили впереди, готовая поглотить незванных гостей. Но Нур уверенно вел коня по знакомым еле заметным тропам. Свобода пахла пылью и песчаным кварцем.Спустя час сбавили ход. Я прислушался. Погони не было — искать в пустыне беглецов, это все равно что искать трезвого на мальчишнике. Вроде только что он был — а теперь нет его… Лошади неторопливо плелись, отмахиваясь хвостами от ночного гнуса. Тропа, то пропадала совсем, то неожиданно появлялась, взбираясь на очередной холм. Ни деревца, ни кустика вокруг. Казалось жизнь ушла из этих мест навсегда. Но я слышал шорохи ночных птиц. Видел следы пустынных зайцев, а где-то вдалеке слышался вой шакалов. И здесь есть жизнь…Начинало светать. Несмелые красные лучи скользили по каменистой поверхности, вырисовывая причудливый “марсианский” ландшафт.— Плохо дело, — Нур вытер рукавом пот со лба. — Когда солнце взойдет, жара может убить лошадей. Без воды им долго не протянуть… Это не верблюды.— Как же ты собирался вести нас несколько дней?— У подножия холмов протекают ручьи, скоро мы должны дойти до них, но я не вижу никаких холмов, черт возьми! Неужели нечистый водит нас кругами?— Мы заблудились?!— Никогда Нур не блуждал по пустыне, я здесь вырос!— Ну покажи тогда, где здесь у тебя вода!Солнце выкатило из-за горизонта, убив ночную прохладу. Лошади совсем сбавили шаг, недовольно фыркали и трясли гривой. Припекало... Металл доспехов обжигал кожу. Пришлось скинуть латы и повесить их на луку седла, завязав в узел из тряпичной накидки. Нур обливался ручьями пота, но многослойные одежды и тюрбан не снимал. Как настоящий пустынный житель он “одевался очень тепло”, защищаясь одновременно от дневного солнца и ночного холода.Горячий воздух дрожал, извиваясь волнами у поверхности земли. Пустыня шептала дуновением горячего ветра, убеждая нас остановиться и отдохнуть. Но останавливаться нельзя. Потом можно не встать… Жажда мучила не только лошадей, о запасах воды мы не побеспокоились.Сухость во рту ощущалась все сильнее. Обезвоженный организм перестал вырабатывать слюну. Прекратилось