– Помню.

– И в этом же промежутке у Димы в квартире начала играть музыка.

– И что?

– А то, что музыка не сама по себе заиграла, ее включил убийца, чтобы заглушить вопли своей жертвы. И я решил поискать свидетеля, который бы мог видеть, кто приходил в это время к Диме. И знаешь, что я обнаружил?

– Что?

– Сначала мне не везло. Обошел четыре этажа, никого толкового не встретил. Но я же так никогда не сдаюсь, я не то что некоторые хлюпики, которые при первой же неудаче тут же пасуют. Немного пораскинул мозгами, а потом сообразил, что делать дальше. Сменил тактику и вышел на улицу. Там быстро с местными собачниками скорешился. Они, как наших собак увидели, сразу ко мне расположились. Ну, ты же знаешь, каким Кокос мой умеет быть душкой. Они прямо все растаяли, когда он погладить себя разрешил. А уж когда он перед ними служить на задних лапах начал, тут уж вообще отрыв башки был. Познакомились, разговорились, и я намекнул, что ищу своего знакомого. Слово за слово, выяснилось, что одна тетка живет в том же подъезде, что и Лика с Димой. И сегодня была дома. Ну, я у нее и спросил насчет этой парочки. Она призналась, близко их не знает. Но сегодня Диму видела. И что домой он шел не один, а в сопровождении какой-то незнакомой бабы. Она это отметила, потому что прекрасно знает в лицо Лику, а это была совсем другая баба. Во-первых, постарше. А во‐вторых, одета по-деловому. Лика же в одежде предпочитает свободный стиль.

– И кто же это был?

– Вот и я о том же задумался. А потом сообразил, что нужно сделать. Помнишь, эти дуры в аптеке между собой болтали, что у Аглаи в любовниках завелся какой-то молодой хахаль и зовут его Дима. Меня как озарило! Показываю свидетельнице фотографию Аглаи. И что ты думаешь?

– Опознала?

– Да!

– Ошибки быть не может?

– Я не первый день в деле. Не одну Аглаю, а фотки еще трех посторонних баб свидетельнице показал. Но она уверенно на Аглаю пальцем ткнула и еще добавила, что сейчас у нее прическа немного другая. В общем, едем к ней! Нужно задерживать голубку.

– Ты думаешь, что Аглая могла сотворить такое с Димой? Ударить по голове, связать, а потом вколоть ему беззащитному яд? И еще сидеть рядом, наслаждаясь его агонией и слушая его вопли, заглушая их музыкой?

– Почему же нет? Бабы, они знаешь какие мстительные! Самые жестокие надзирательницы в лагерях всегда бабы! Это я тебе объяснил, что касается морально-этического аспекта. Теперь насчет всего прочего. Медицинское образование у Аглаи есть. С наркотическими средствами она работать умеет. И укол вколоть ей раз плюнуть! Всех медиков этому учат. Да хоть бы взять мою жену, она к медицине никакого отношения не имеет, а уколы Кокосу сама колет. И мне колет. И моей матери. Нашим девчонкам только не колет, говорит, что боится им случайно повредить.

У Саши хоть и оставались сомнения на счет виновности Аглаи в убийстве Димы, но попереть против фактов он все же не мог и признал:

– Надо искать Аглаю.

– Она тебе ответила?

– Нет. И в Сети ее с трех часов дня нету.

– Очень подозрительная тишина для одинокой бабы. Обычно они из сетей не вылезают. А тут вечер выходного дня, а она еще ни разу не выложила ни одной своей фоточки.

– Думаешь, что и ее тоже…?

– Думаю, что надо нам поехать к ней в гости.

– Мы там были, и нам никто не открыл.

– В этот раз все будет по-другому, – пообещал ему Олег и не солгал.

Пока ехали, Олег успел развить целую теорию, из которой следовало, что Аглая и является главной виновницей случившихся смертей.

– Бабенка не случайно нацелилась на Павла Семеновича. Разузнала, что мужик он богатый и из себя очень даже ничего. Почему бы и не попытать счастья? Всего-то и нужно, что убрать соперницу. И так появилась жертва номер один – Наталья Трофимова. Один укольчик, и жена умирает, оставив Павла Семеновича вдовцом. Это преступление сошло Аглае с рук и очень сильно вдохновило ее на новые подвиги. Следующими в числе ее жертв стали двое компаньонов Павла Семеновича. Их Аглая устранила с помощью уже отработанной методики. Укол – и нет человека.

– А их-то зачем?

– Все ради денег! Смерти этих двоих делали Павла Семеновича богаче ровно в три раза. Они же оставили завещательные распоряжения в пользу друг друга. Павлу повезло, он пережил двух своих компаньонов. Но было ли это просто удачей? Я думаю, что за этим стояло нечто другое.

– Тогда уж не нечто, а некто.

– Не перебивай, – с раздражением отозвался Олег. – Никакого некто! За этими преступлениями стояла Аглая! Она уже вступила с Павлом в связь и прекрасно знала, как сделать своего любовника еще богаче. А потом наступила очередь самого Павла.

– Она и его убила!

– А зачем он был ей нужен? Он ведь к этому времени тоже составил завещание. И в нем указал своей наследницей не ненавистную ему Лику, а обожаемую Аглаюшку.

– С чего ты это взял? – удивился Саша. – С чего решил, что такое завещание существует?

– Предчувствие. Не стала бы Аглая с хорошей работы так просто увольняться. А раз она уволилась, то только потому, что разбогатела в одночасье. Смерть Павла Семеновича сделала ее богатой. А значит, завещание было. Или она как-то иначе сумела добраться до его денег.

– Ну, допустим, такое завещание в пользу Аглаи и впрямь есть, хотя мы этого пока что точно не знаем. Но зачем было убивать Лику? Ее ведь ты тоже относишь к числу жертв Аглаи?

– Конечно! А зачем убивать Лику… Тут все очень просто! Как ни крути, Лика числилась по всем документам родной дочерью Павла Семеновича.

– Его падчерицей!

– Нет, дочерью. Она родилась в законном браке и была записана по всем документам дочерью Павла.

– Но свидетели говорили…

– Показания свидетелей хороши, когда нет документальных свидетельств. А в данном случае они имеются. Я их запросил и точно могу тебе сказать, что до года Лика была прописана в той квартире, где жили ее родители, то есть в квартире своего отца. Лишь в годик она была выписана из квартиры Павла вместе со своей матерью и прописана по другому месту жительства.

– В квартире Натальи Трофимовой?

– И квартира была приобретена на ее имя как раз в то время. И с тех пор мать и дочь уже оставались прописанными там. Павел хоть и воссоединился с Натальей, но прописывать на своих метрах ни ее, ни девочку больше не стал.

– Так… Интересно. И