— Ты моя невеста, — бормочет Лоуренс, ещё крепче стискивая талию горничной.

Девочка вскрикивает уже непритворно, а Лоуренс тянет её подол вверх, носом утыкается в шею. И, повернув голову, видит меня. Других свидетелей сцены нет, слуги не в счёт. Лоуренс быстро оглядывается, убеждается, что мы одни и расплывается в нехорошей улыбке.

— Забавно, — хмыкаю я.

— Не ревнуй, дорогая, лучше присоединяйся.

Лоуренс без капли стеснения целует горничную за ухом, отчего чепчик перекашивается и сползает ей на глаза.

Вот теперь девушка точно не рада и по-настоящему пытается отстраниться, только вот Лоуренс уже про неё забыл. Удерживая её на месте, он запускает руку ей под подол, но при этом не отрывает взгляда от меня.

Действительно, паскуда.

Ладно, я. Я создала Лоуренсу проблемы, и он отыгрывается, причём весьма жалко, у меня его потуги только омерзение вызывают. Корчит из себя погибель сердец, а на деле просто смешон. Но девочка-то перед ним в чём провинилась? Впрочем, ответ очевиден — она для него просто кукла. Сперва он играл в нежность, теперь — в разврат.

Я отворачиваюсь.

На ум приходит сразу несколько весьма подходящих проклятий. Можно, например, призвать души загубленных девушек и позволить им его “выпить”, можно приворожить к горничной, чтобы он дышать без неё не мог, можно навсегда лишить мужской силы… О чём я? Пачкаться проклятиями я точно не собираюсь. Я собираюсь спокойно уйти.

Лоуренс отпускает горничную, и вид у девицы весьма помятый. Надеюсь, она сделает правильные выводы. Впрочем, это не моё дело.

— Воркуйте дальше, голубки, — фыркаю я.

— Юджин, — Лоуренс слишком проворен, ловит меня за запястье.

А в пальцах до сих пор зажата алая горошина!

Бездна.

Я зло дёргаю руку, но Лоуренс не отпускает.

— Какая жалость, что лорд Ратти сохранил вашу жизнь.

Лоуренс щекочет запястье тихим смехом, задевает кожу губами и целует, ловя жилку пульса.

Меня передёргивает. Хочется забыть, что леди не дерутся, и залепить ему пощёчину, но я сдерживаюсь, потому что любая реакция его только ещё больше развеселит и позволит чувствовать себя хозяином положения. Безразличие — вот что его ударит по-настоящему.

Он слишком крепко удерживает мою руку и, сдвинув рукав, слюняво выцеловывает дорожку к локтю.

Меня начинает тошнить.

— Знаешь, Юджин, — шепчет Лоуренс, — женщины всегда отдавались мне по доброй воле, и я дарил им наслаждение.

Чушь.

Я отдалась ему, потому что он говорил, что это естественно для пары. “Юджин, ты меня совсем не любишь? Если бы ты любила, ты бы не отказывалась”. И я терпела, боясь потерять любовь. Даже в лучшие времена я не получала удовольствия. Вот Лоуренс наслаждался, да. Наслаждался победой, наслаждался поклонением. Однажды, когда я уже была женой старого Гельдерна, Лоуренс рассказал, что обычным свиданиям предпочитает визиты в кварталы красных фонарей, потому что только тамошние барышни умеют ублажать по-настоящему.

— Пфф.

— Но глядя на тебя, Юджин, я начинаю думать, что в укрощении есть своя перчинка, — он снова касается запястья губами. — О, ты так стискиваешь пальцы. Позволь помочь тебе расслабиться.

Кажется, я всё-таки его ударю. Иначе он заставит разжать пальцы, увидит горошину и с первого взгляда поймёт, что с ней что-то не так.

Я замахиваюсь.

Ударить не успеваю.

— Я рада, что вы поладили, — раздаётся голос герцогини.

Вовремя она…

Лоуренс немедленно отпускает меня и делает шаг назад. Я плавно опускаю руку. Обе руки.

— Ваша светлость, — приветствует он её лёгким поклоном.

— Потерпите до свадьбы, лорд Лоуренс. Юджин, разве вы не должны сейчас находиться в своей комнате?

— Действительно…

— Леди, — напоминает о себе горничная. Не та, которая обжималась с Лоуренсом. Та уже благополучно сбежала. А та, которая меня сопровождала.

Кивнув, я прибавляю шагу.

Лоуренс, как ни странно, помог мне — я определилась. Я снова уйду тропой, но оставлю записку, что брак с паскудой я не приемлю и поэтому покидаю герцогскую резиденцию. И её светлость упрекнуть не постесняюсь. Напишу, что мои родители доверили ей устроить мою судьбу, а не ломать будущее. Надо бы ещё фразу придумать, чтобы пустить погоню по ложному следу.

Правильно ли будет подставить под разборки Диана? Выгодно, но совестно…

Дорожная сумка у меня уже собрана. Или вернее сказать, она не разобрана толком. Добравшись до комнаты, я первым делом вынимаю из ящика комода своё чудо-зеркало-тайник и к кольцу и клинкам прячу новую добычу, бусину крови.

Зеркало отправляется на дно сумки, и можно считать, что я готова.

Так…

Грязное платье! Его я собиралась тихонько постирать, но стирка явно отменяется, а между тем оно страшнейшая улика против меня. Обнаружив побег, комнату непременно обыщут… Взять замурзанное платье с собой? Лишняя тяжесть. Легче просто выбросить, и я вывожу перед собой руну, отпирающую тёмную прореху.

Пространство послушно расходится, обнажается изнанка, и в комнату просачивается серый дым. Впрочем, с дымкой успешно справляется растворённый в теле амулет. С сбрасываю платье во Тьму как в мусорку, и, качнувшись, пелена расступается. Прежде чем я запираю прореху, я успеваю заметить, как в платье вцепляется неестественно длинная лапа с чёрными когтями вместо ногтей.