— Это что?!

Черемушкин обернулся, непонимающе посмотрел на побледневшую Аллу.

— Где?

— Господи, вот же я дура… — пробормотала Алла, сделав шаг назад.

Черемушкин поймал ее взгляд, все понял. Он протянул руку, словно собрался потрепать Аллу по щеке.

— Слушай, давай только без истерик, а? Я тебя все равно люблю.

Алла отступила еще на шаг, на глазах у нее блеснули слезы.

— Ну ты чего, мать? Чего ты?

Черемушкин вернулся в подъезд, нежно коснулся пальцами щеки Аллы. Девушка затрепетала от этого прикосновения, в глазах у нее мелькнуло понимание. Она уже готова была простить своего любимого Костика… В этот момент Черемушкин резко схватил ее за волосы, с силой ударил лицом о дверной косяк, зажал рот и потащил в квартиру.

Некоторое время они боролись в прихожей, Алле даже удалось выползти наполовину из приоткрытой двери. Она не могла кричать — Черемушкин душил ее, сдавил горло. С хрипением царапая ногтями бетон, Алла дернулась раз, другой, пытаясь добраться до лестницы и скатиться вниз, но Черемушкин догнал ее, накинул на шею ремень, уволок обратно в квартиру и захлопнул дверь.

* * *

Той же ночью на мост через оросительный канал въехала легковая машина. Было темно, пусто, только ветер свистел в переплете перил. Легковушка остановилась, потухли фары. Черемушкин выбрался из-за руля, обошел «Жигули», открыл багажник. Оглянувшись по сторонам, выволок мертвое тело Аллы, перевалил через перила и сбросил вниз. Из темноты донесся громкий всплеск.

Постояв с минуту, Черемушкин закурил. Руки тряслись, сигарета плясала в пальцах. Он вернулся к машине, сел за руль, завел «Жигули», пытаясь успокоиться. Кажется, это удалось. Костя посмотрел на себя в зеркало заднего вида. На щеке остались глубокие царапины — следы от ногтей Аллы.

— Сука! — пробормотал он, выкинул недокуренную сигарету в окно и выжал газ.

1992 год

Клепацкий сидел в первом ряду, внимательно наблюдая, как Чикатило заводят в клетку. На этот раз руки подсудимого были скованы за спиной наручниками.

— Подсудимый, сядьте, — сказал судья.

Чикатило остался стоять, с неприязнью оглядывая зал. Конвоиры силой усадили его, вышли из клетки.

— Вернемся к тому, на чем остановились в прошлый раз. Вы никогда не задумывались, что испытывали ваши жертвы?

— Я не стану отвечать на ваши вопросы, — громко сказал Чикатило. — Я отказываюсь от показаний. Это все неправда. Меня держали на наркотиках. Я не понимал, что делаю. И линолеум я не крал.

— При чем здесь линолеум? — удивился судья.

— Как вы можете меня судить? — закричал Чикатило. — Вы даже не знаете, в чем они меня обвиняют!

— Прекратите паясничать, Чикатило, — судья явно был раздражен.

— Вы не смеете меня судить! — снова донеслось из клетки.

Чикатило принялся извиваться, делая что-то за спиной закованными в наручники руками. Фальшиво запел, дергая всем телом:

Ще не вмерла Україна

I слава, i воля!

Ще нам, браття-молодці,

Усмiхнеться доля![8]

Продолжая петь, Чикатило умудрился стянуть с себя штаны. В зале зашумели. Конвоиры ворвались в клетку, начали натягивать штаны, Чикатило вырывался и продолжал орать:

Згинуть нашi вороги,

Як роса на сонцi;

Запануєм, браття й ми

У своїй сторонцi.

— Выведите подсудимого! — вскочил судья. — Приведите в подобающий суду вид!

Конвоиры поволокли путающегося ногами в штанах Чикатило из клетки, вытащили из зала суда. С лестницы доносились вопли:

Наливайко, Залiзняк

I Тарас Трясило

Кличуть нас iз-за могил

На святеє дiло.

— Товарищ судья, — адвокат говорил громко, стараясь перекричать шум, царивший в зале. — Я прошу для подсудимого повторного медицинского освидетельствования. Вы же видите, что происходит. Необходима новая экспертиза.

* * *

Заседание возобновилось на следующий день. Чикатило сидел в клетке, улыбался. Судья смотрел на него сердито, еле сдерживая раздражение.

— Судебное разбирательство откладывается вплоть до получения судом результатов повторного медицинского освидетельствования психического состояния подсудимого Чикатило А. Р., — сказал он.

Присутствующие в зале начали вставать, многие негодовали.

— Сволочь, он специально тянет резину!

Среди прочих поднялся Клепацкий, сунул руку в карман куртки. Народ потянулся к выходу. Клепацкий пошел вместе с остальными, стараясь ничем не выделяться в толпе. Поравнявшись с клеткой, он с пугающей ненавистью зыркнул на Чикатило.

Тот, поймав взгляд Клепацкого, мерзко ухмыльнулся. Клепацкий резко вскинул руку, выхватывая из кармана куртки свое самодельное оружие, и, вложив в бросок всю ненависть, метнул арматурину, как дротик, целя в голову Чикатило.

Чикатило вскрикнул, мотнул головой. По виску его потекла кровь.

В то же мгновение вокруг воцарился хаос: закричали, конвойные бросились оттеснять людей от клетки, началась сутолока. И только Клепацкий стоял в этой суматохе неподвижно. Губы его кривились, руки тряслись, но двигаться дальше было некуда и незачем.

Часть IV

1992 год

Экспертизы не пришлось ждать долго, комиссия из Института судебной психиатрии имени Сербского прибыла через три дня после неудавшегося покушения. Мужчины и женщины в белых халатах сидели за длинным столом, перед каждым лежали блокнот и ручка.

Глава комиссии, лысоватый профессор, поднялся, обвел коллег взглядом.

— Товарищи, все вы знаете, мы собрались здесь, чтобы провести повторную психиатрическую экспертизу и освидетельствование Чикатило Андрея Романовича на вменяемость. Иными словами…

— Иван Павлович, не утруждайте себя, мы все действительно в курсе. Давайте уже начинать, — перебил его высокий представительный мужчина в очках.

— Одну минуточку! — вмешалась сухонькая пожилая дама с высокой прической. — Коллеги, я бы хотела уточнить — этот Чикатило, он ведь уже проходил экспертизу и был признан вменяемым?

— Совершенно верно, Галина Васильевна, — кивнул профессор. — Но суд настаивает на повторной…

— На него недавно покушались прямо в суде, это так? — уточнил высокий, что-то помечая в блокноте.

— Было покушение. Родственник одной из жертв решился на самосуд. Его задержали, допросили и отпустили.

— А Чикатило? Он серьезно пострадал? — продолжал высокий, делая новые пометки.

— Нет, там легкие телесные — скользящий удар металлическим прутом по голове, поврежден кожный покров, и все. — Глава комиссии сел, нажал кнопку на селекторе. Загудел зуммер.

— Введите подсудимого.

Открылась железная дверь, конвоиры завели в кабинет Чикатило. У него на голове темнела ссадина — след от арматурины Клепацкого. Чикатило блаженно улыбался, вертел головой, разглядывая членов комиссии, словно ребенок игрушки.

— Ангелы… — прошептал он.

— Чикатило Андрей Романович? — задал вопрос профессор.

— Что? А? — Чикатило заозирался.

— Вы слышите меня, Чикатило?

— Ангелы… Поют… — Чикатило улыбнулся еще шире.

— Андрей Романович, если вы не станете сейчас с нами общаться, мы просто встанем и уйдем, — резко