дело.

Феликс оставляет отвертку на стойке и впивается в меня взглядом.

— Ты имеешь дело с результатом того, что происходит, когда ребенка, не склонного к насилию, превращают против его воли в хладнокровного убийцу. — Он кладет руки на стойку, ухватившись за ее край, и смотрит на окно.

— Сергей был обычным ребенком. Любимым. Но когда ему было всего двенадцать лет, умерла его мать, и Сергея отправили в интернат, а затем в приемную семью. Было несколько драк, мелкие кражи, ничего особенного для ребенка в его ситуации. Он попал в колонию для несовершеннолетних после того, как вместе с друзьями попытался угнать машину. Там его и нашел Крюгер.

— Крюгер?

— Человек, возглавляющий подразделение «Проект Z.E.R.O.». Они взяли его к себе и начали тренировать. Я работал там куратором. Как только увидел Сергея, сразу же понял, что он не подходит. Он не отличался агрессивностью или жестокостью, у него не было желания причинить кому-то вред или разрушить что-то, как у некоторых других мальчиков. — Феликс смотрит на меня. — Я пытался отправить его обратно, но не смог. Он слишком понравился Крюгеру. Сергей отличался невероятной ловкостью и на экзаменах по физкультуре всегда получал лучшие результаты. Кроме того, он прекрасно говорил по-английски и по-русски, а также по-испански. Крюгеру это очень нравилось. В нашем деле свободное владение несколькими языками очень полезно.

— Вы помогали делать из мальчиков убийц? — Я смотрю на него с отвращением. — Кто так поступает?

— Человек, который работает на правительство. — Он вздыхает и качает головой. — Я не горжусь некоторыми решениями, Ангелина, но старался изо всех сил исправить свои ошибки, насколько это было возможно.

Он подходит к миске с фруктами на столе, берет яблоко и начинает вертеть его в руках, сосредоточившись на одном пятне на его идеальной желтой кожице.

— Я сразу заметил, что с Сергеем что-то не так, после того как он вернулся с задания в Колумбии, — продолжает он. — Во время полевых заданий его работа была безупречной. Но когда Сергей возвращался, то просто садился и часами смотрел перед собой. Формально он был в комнате. Но мыслями — далеко. Однажды парень из его подразделения наткнулся на него, когда Сергей ушел в себя. Не уверен, что именно произошло, но предполагаю, что парень пытался всадить в Сергея нож, который мы потом нашли рядом с его телом.

— Что случилось?

— Сергей сломал ему шею, — говорит Феликс. — После этого стало хуже. Он стал нападать каждый раз, когда кто-то приближался к нему во время одного из приступов. Не мог различить полевые задания и повседневные ситуации.

— Как так?

— В основном тренировки подразделения «Z.E.R.O.» сводились к уничтожению любых следов эмпатии или совести у оперативников, заставляя их концентрироваться на выполнении задания, несмотря ни на что. Иногда миссии, обычно те, которые касались высокопоставленных целей, приводили к значительному побочному ущербу.

— Какого рода побочному ущербу? — спрашиваю я, чувствуя, как страх начинает нарастать во мне.

— Если нужно было устранить определенного человека, а единственный способ сделать это — взорвать половину здания, это считалось приемлемым. Подобные ситуации были редки, но они случались. Сергей выполнял задания безукоризненно, но потом его поведение менялось до неузнаваемости, когда он оказывался не на задание. Однажды он увидел, как мужчина жестоко обращается с бездомной женщиной, и зарезал его на месте. Он не считал, что сделал что-то плохое. По его мнению, он нейтрализовал угрозу и все.

— Петров сказал, что его удалось в итоге освободить.

— Да, но было уже слишком поздно. После того как Сергей стал чаще выходить из себя, я потянул за ниточки, чтобы нас освободили от контракта. Вскоре я связался с Романом. Он понятия не имел, что у него есть брат. А вот Сергей знал о Романе. Ему рассказывала мама, что Лев Петров — его отец и что у него есть сводный брат. Но Сергей никогда не хотел иметь ничего общего ни со Львом, ни с Романом. Мне пришлось это делать у него за спиной, и он чуть не придушил меня, когда узнал.

— А почему никто не пытался ему помочь? Консультации? Что-нибудь?

— Ангелина, Сергей не просто обученный убийца. Он — лучший из правительственных убийц. В лучшем случае Сергей окажется под наркотиками и в смирительной рубашке в каком-нибудь учреждении. — Феликс смотрит на меня, сжимая яблоко в руке. — В худшем — правительство нейтрализует его, как только он окажется в их руках. Сергей слишком много знает, но пока состоит в братве, они его не тронут. Роман платит большие деньги, чтобы они не обращали на него внимания.

— Кто-нибудь пытался ему помочь? Или все просто отводят глаза и ждут чуда? — Я с досадой вскидываю руки. — Он успокоился и вернулся, когда я с ним поговорила. Может, ему просто нужно знать, что кто-то рядом с ним.

— Ангелина, он убьет любого, кто подойдет к нему близко, когда он в таком состоянии. — Феликс смотрит в пол. — Я не знаю, почему он так реагирует на тебя. Я с ним уже пятнадцать лет и не смею приближаться к нему, когда он в отключке. Возможно, ты пробудила в нем какой-то защитный инстинкт. Он никого не подпускал близко, когда привез тебя сюда той ночью. Нам с трудом удалось убедить его дать врачу осмотреть тебя, а Варе искупать.

— Вы думаете, ему может стать лучше?

— Понятия не имею. — Он пожимает плечами. — Но ты должна кое-что запомнить. Если я прав и Сергей по какой-то причине считает, что ему нужно тебя защищать, он не будет прислушиваться к здравому смыслу.

— Что вы хотите этим сказать?

— Я хочу сказать, что он убьет каждого человека, который, по его мнению, может представлять для тебя хоть какую-то угрозу. Реальную или воображаемую.

Глава 11

Я провожаю Ангелину взглядом, когда она выходит из раздевалки и несет сверток шелка, чтобы положить его на прилавок передо мной.

— Золотое? — спрашиваю я.

— Да. Выглядит более гламурно. Нужно чем-то отвлечь внимание, что не иду на каблуках.

— Не любительница каблуков?

— Нет. Регина, моя подруга из колледжа, однажды убедила меня надеть ее босоножки на десятисантиметровой шпильке, когда мы пошли куда-то. Я чуть не сломала себе шею.

Я улыбаюсь и протягиваю кассиру свою карточку, а Ангелина суетится рядом со мной. Она нервничает весь день, но делает вид, что ничего не изменилось. Я все жду, что она упомянет о вчерашнем