Кроме нас, в комнате зачем-то присутствовал Джакоб, который наш казначей. И было еще полдесятка стражников в цветах Итвис. Некоторые смотрели на меня с сочувствием — Магн, по сути, был добрым и веселым парнем. Он может и не трудился запоминать имена служащих ему людей, но старался не отказывать в просьбах и часто помогал, если замечал их затруднения. Это неожиданное для меня открытие. С другой стороны, будь его характер потвёрже, то и Гонорат с Боркумом не смогли бы так его заклевать. Все же Магн наследник. Но они молодцы, все больше исподтишка кусались. Аж до дрожи в руках довели. Мне стало обидно за Магна.

— Спроси лучше у брата, что за люди были с ним! — несколько грубее, чем планировалось, сказал я.

— Это мои родственники! — вскинулся Боркум.

— Я пригласил их! — слегка запоздал со своей репликой Гонорат. — В знак дружбы…

— Да я давно знал, что ты любишь подружить с мужиками, — перебил я его. — Скажи зачем тебе их так много? Что ты затеял, Гонорат?

Честно говоря, первую часть фраз фразы я сказал просто так, в порядке трепа. Лично для меня настоящим оскорблением прозвучало имя “Гонорат”. Но брат побелел, поменяв оттенок кожи до синеватого. Это вообще нормально?

— Бросая в меня такую грязь, — прошипел мне братишка, схватившись за пустые ножны. — Знай, что я смою её твоей кровью!

— О, сеньор, — весело хохотнул за моей спиной Фредерик. — Сразу видно, вы никогда ничего мыли. Поверьте, грязь отмывается куда легче!

— Заткнулись все! — заорал отец и топнул ногой, одновременно опустив руки. От него по комнате разошлась волна горячего воздуха, сдувая со столов бумаги и растрепав всем присутствующих волосы. С Джакоба сдуло его неизменный берет, обнаружив глубокие залысины на редкой шевелюре, но казначей был слишком занят попытками притворится, что его тут нет, и не обратил на это внимание.

Все отступили на шаг назад. Подальше от отца. Кроме меня. Я, честно говоря, держался на одном упрямстве — на меня то и дело накатывала слабость. Свежезалеченные раны начали чесаться, а в глазах пару раз темнело. Я исчерпал свой лимит энергии на сегодня. Собственно, поэтому Перу, сыну Нотча, и получилось меня доставить к отцу так просто. Будь я хоть немного отдохнувшим, я бы попробовал что-то придумать. Хотя бы просто заставил его за мной побегать Чтобы служба медом не казалась. Я устало прикрыл глаза и остался стоять, только слегка покачнувшись на каблуках. Да, тугой горячий ветер, как из духовки, прямо в лицо — это конечно неприятно. Но делать шаг назад было тааак лень. Прям до смерти.

— Я присяду? — сказал я отцу. И добавил, чтобы он не вызверился окончательно. — Находился сегодня, ноги просто гудят.

Отец долго, прямо вот очень долго, по ощущения наверно минут десять, сверлил меня глазами. А потом прошипел:

— Ты знаешь, что твоя сестра сбежала из города?

— Что?! Отец! — заволновался Гонорат. — Где? Кто?!

Отец не обратил на его вопли внимания, продолжая вглядываться в мое лицо. Я затянул с ответом, и он кивнул.

— Ты знал, что она сбежит. Она тебе рассказала, — это было сказано отцом именно как утверждение, а не как вопрос. Я решил, что даже на утверждение все равно можно ответить.

— Разумеется, — кивнул я. — Она мне уже давно рассказала. Года в три. Или раньше. Когда она научилась говорить?

Отец снова начал прожигать во мне дыру. К счастью, пока только взглядом. В этот раз я отнесся к этому спокойнее, и ощущение было, что длилось это от силы минуты полторы. Все равно очень долго, если подумать. Я держал его взгляд, со всем почтением. Голова так и норовила вниз виновато опуститься, хоть руками её держи. Тяжело было, как будто планку держишь. Но я перетерпел.

— Сядь, — неожиданно спокойно велел мне отец. И отвел взгляд первым. Потом жестом подозвал Пера и устало сказал ему. — Выведи всех. Кроме Джакоба.

Пер кивнул и исполнил приказание быстро и даже с некоторой показушностью. Гонората, что меня отдельно порадовало, из зала буквально выволокли. Джакоб тяжело вздохнул, поклонился, незаметно подобрав с пола свой явно не дешевый берет, и приблизился. Разумеется, пустая комната в понимании особ в положении отца означала, что в ней осталось человек пять. Я, он, Пёс, Пер, Джакоб, пара стражников у двери. Даже семь. Ну да, считай, с глазу на глаз разговор.

— Говори, что сказал мне, — велел отец Джакобу.

— Простите меня великодушно, сеньор Магн, мой повелитель. И вы, мой молодой господин, — а я сначала даже удивился, чего это я повелитель. Вот отец-молодец, на ровном месте создал путаницу с этими именами. Джакоб тем временем, полным почтения и стыда голосом, продолжал: — Мне трудно даже начинать говорить о…

— Не закончишь через полминуты, сожгу, — скучающим голосом пробормотал отец.

— Есть основания полагать, что вы молодой сеньор, украли из сокровищницы полторы тысячи дукатов и один сольдо, — не меняя почтительного тона, но куда быстрее продолжил Джакоб. И застыл в поклоне. Хорошая физическая форма для его лет.

— Это правда? — спросил отец. Смотрел он мимо меня. Плохой знак.

— Нет, — твердо ответил я. Подождал пока Джакоб начнет нервно разгибаться и добавил. — Я взял только полторы тысячи дукатов. Сольдо вы сами куда-то пролюбили. Потрясите своих писарей.

Джакоб резко распрямился, гордо задрав подбородок и возмущенно заявил:

— Сомневаться в моих людях, сомневаться во мне! Если вам не нравится моя служба, я немедля покину ваш дом!

— Значит потряси стражника, — отмахнулся от него отец. — Всё, Джакоб, свободен.

— Стражник не заходил ко мне, — мне стало жалко того осторожного и сообразительного парня. — Посмотрите внимательнее, может закатилось куда?

Джакоб зыркнул на меня так, что мне оставалось только искренне порадоваться, что он не умеет выпускать огонь. Казначей развернулся на каблуках и прошествовал к двери, гневно шаркая туфлями по полу.

Дождавшись, пока он уйдет, отец хромая побрел ко мне. Протянул руку. Я напрягся. Но он тянулся к стулу рядом. Я тяжело, с кряхтением встал, подвинул стул к нему. Но рядом уже был Пер. Он перехватил у меня стул, поставил его рядом с отцом. Аккуратно, со всем уважением, помог ему сесть. Из старика как будто воздух выпустили. Я порадовался что могу, и сел на свой стул сам. Сейчас мы были на расстоянии всего в метр. Если бы не Пер, нависающий между нами, то это был бы самый близкий разговор за последние… Твою ж мать. Магн и не помнил, когда он был так близко к своему отцу!

— Тебя