О, как скривились ее губы от этого моего «матушка»! Нет, леди-почти-моя-свекровь меня нисколько не стала больше любить со вчерашнего вечера! И я не могу ее упрекнуть за это. Кто я? Выскочка, да ещё дочь ненавистной ей женщины. Право, она ещё достойно держится!

Детка, я как раз хотела тебе предложить, – совершенно спокойно говорит леди Волорье. – Когда-то в этом замке твоя мать бывала так часто, что на чердаке остался целый сундук ее вещей. Фасоны, конечно, устарели, но некоторые вещи совершенно очаровательны. Я взяла на себя смелость…

Она разложила на постели чудесное бархатное платье цвета слоновой кости, с корсажем, расшитым кружевом и бисером. Да, столь низкое декольте и узкие рукава сейчас совершено не в моде, и ткань слишком плотная, и юбка чересчур пышна. Но все равно– красиво невероятно.

Ты очень похожа на Аду, – вздохнула Волорье. – Должно сесть идеально.

Я и сама видела, что платье словно на меня пошито. Только под него нужен был особый корсет. И нижняя рубашка. И юбки ещё. Словно угадав мои сомнения, женщина мягко сообщила:

В замке есть швея, а Лиса – прекрасная рукодельница. Предлагаю попробовать чуть распустить платье в талии и закрыть это дело поясом. И вставить кружево в декольте, – попросила я. – Если это возможно. Для свадьбы вырез слишком фриволен. Ничего, есть грудь – значит, любой вырез уместен, – отрезала леди Волорье, вздрагивая уголками губ. – К тому же у нас тут одни мальчики, они оценят.

Я фыркнула невольно, а Элиссон, или Лиса, как называют ее тут, залилась краской. Хорошенькая она, хоть и нескладная.

Одевайся, – скомандовала леди Волорье. – Лиска, а ты неси ножницы, иголки и нитки.

Девушка кивнула и выскочила с явным облегчением. Почти-свекровь уставилась на меня с жадным любопытством.

Деточка, что ты вообще думаешь об Армане? – прямо спросила она. Он очень красив, – меланхолично ответила я, снимая халат. – И благороден. Просто прекрасен. То есть… тебе он нравится? Я в него влюблена по уши, и он это прекрасно знает. Вот как… – женщина выглядела задумчивой. – Интересно. Знаешь, мне не нравилась твоя мать, но любить она умела, как никто другой. И своим друзьям была верна. Где ты росла? В монастыре? В Ниххоне в семье Авелин, – вздохнув, призналась я. – Только это пока секрет.

И случилось чудо: суровая складка у губ леди Волорье разгладилась и она улыбнулась по-настоящему, искренне и добро:

Я очень люблю Авелин, – неожиданно сообщила она. – И тебя буду любить, как ее дочь. Вот что, я совсем не против, чтобы ты звала меня матушкой. Или просто Гленной. Впервые встречаю в Ранолевсе человека, любящего Авелин, – удивилась я. О, моя бывшая невестка умна и красива, – шепнула Гленна. – К тому же она живет в Ниххоне – разве можно ее не любить?

И засмеялась весело.

Платье село на меня идеально даже без корсета. Не нужно было ничего ушивать. В груди все же широковато, но там как раз можно сделать пару защипов. Декольте обшили кружевом, в волосы вплели тот самый мой жемчуг. Поахали восхищенно, уверяя, что такой красивой невесты Белый замок еще не видел. Я ответила, что это пока – еще просто Элиссон не выросла. Словом, мы остались довольны друг другом, а особенно тем, что я прямо сообщила свекрови, что планирую как можно быстрее из ее замка убраться, а дуэнья мне теперь и вовсе не нужна.

Лиса, впрочем, немного расстроилась, она хотела ехать с нами, но леди Волорье выдохнула с таким облегчением, что я улыбнулась. Понимаю ее: отпускать единственную дочь вместе с двумя десятками блестящих молодых людей и весьма избалованным принцем, который, кажется, уже забыл свою маркизу и с восторгом глядел на дочь хозяев замка, она совершенно не желала.

Призрак больше не являлся – видимо, Макеши его изрядно напугал. Причем не только призрака: отца Армана моя скромная персона тоже нисколько не интересовала, он даже не соизволил меня поприветствовать. У меня сложилось впечатление, что он пил и много, не замечая ни сына, ни гостей. А братьев Армана я так и не увидела: все они были на службе, даже самый младший, которому едва исполнилось восемнадцать. Будь свадьба не такой поспешной, за ними, разумеется, послали бы, но сейчас не стали даже печалиться их отсутствию.

Мамы нет, отца тоже. Зато я выйду замуж за того, кого хотела – и очень быстро. Гораздо быстрее, чем могла представить в самых смелых своих фантазиях.

17. Замужем

Сама свадьба запомнилась мне смутно. Кажется, зря я поддалась уговорам принца и выпила пару бокалов вина. Он уверял, что я слишком бледна, я верила – волновалась так, что руки тряслись. А ведь с самого утра я даже не ела – просто не могла. Всё-таки я впервые выхожу замуж.

К счастью, Арман слишком благороден, чтобы как-то прокомментировать мой лихорадочный румянец и блестящие глаза. Он-то совершенно не волновался, кажется, даже скучал.

В маленькой часовне со стрельчатыми окнами какой-то дядька в белом спрашивал, согласна ли я стать женой графа Волорье и быть его… кажется, собственностью… на веки вечные. Как будто лошадь ему продавали, право слово! Я изо всех сил сдерживала смех. Ответила, кажется, правильно. А потом был пир, если это можно было назвать просто пиром. Я с изумлением разглядывала изобилие блюд на столе. Это нам – или полку солдат? Неужели мы должны вот это все съесть и выпить? Даже горошек и морковь?

Вы пьяны, – констатировал Арман. – Какая сволочь посмела? Его высочество, – с удовольствием наябедничала я, зевая, и попыталась встать. – Арр, право слово… Я пойду в спальню. Иначе просто усну тут за столом, и вам будет за меня еще более стыдно. Пойдемте вместе, – кивнул Арман. – Где там ваш Макеши? Пусть принесет нам еды. Вы думаете, на завтра не останется? – удивилась я. Нет. Всё, что не съедят, отнесут в деревню – чтобы и наши люди порадовались за нас. Примета такая – еда со свадебного стола приносит в дом счастье. Ох, какая ваша матушка заботливая. Осчастливит кучу народу!

Арман усмехнулся, а потом поднялся и попросту подхватил меня на руки. Под улюлюканье и восторженные вопли “надежды и цвета Северных провинций” понес меня в спальню, а я тут же сделала вид, что заснула у него в объятиях. Очень уж мне