– Что случилось? Кто звонил? Что сказали?

Резко пройдясь по комнате, спросил брат, и в лице решимость проскользнула.

Страшная решимость защищать своих женщин. Кулаки огромные сжал.

Он вместо отца – мужчина в доме.

Уже тогда сложный. Резкий, но надежный.

И брат всегда был особенным…

Гениальность — ведь это тоже отхождение от нормы, только со знаком плюс. 

Федька, когда под стол пешком ходил, мог не только считать...

Мама случайно заметила. Когда они пальчики загибали. Начала немного заниматься, писать на листке простые уравнения.

Не верила поначалу…

А потом наш гений сам начал решения выписывать.

Повзрослев, увлекся алгоритмами, попросил компьютер. И мама ему на всю премию свою купила ноутбук. Не поскупилась на сына.

Как-то он сам по себе прогрессировал. 

Как и все гении, наверное, в школе немного проблемный, характер… сложный и контакт с ним всегда тяжело найти.

А однажды на очередную лекцию учительницы на тему “как себя нужно вести” ответил, что скучно ему вместе со всеми материал проходить. Он его проглатывает, пока остальные топчутся на месте, и указал на ошибку в решении задачи на доске.

Невзлюбили его. 

За непокорность, за категоричность, неумение прогибаться и подстраиваться.

А однажды в школу маму позвали, и психолог сказал, что Федор онлайн-тест на гениальность сдал, но за этим ничего не последовало.

Его гнобили.

Это тоже я потом поняла. Он слишком ярко дал понять, что больше всех сечет в предметах.

Этого не любят.

Не оправдываю его. Но к любым детям нужно подход находить. В том и учитель... 

В Древнем Риме, например, догмат был, что учить каждый может, а вот звание “Учитель” – заслужить еще нужно. 

В нашей школе “Макаренко” не было, чтобы суметь проблемную личность раскрыть. 

– Федя! Не звони, – Ирина Владимировна голос опять повысила, – мне с тобой поговорить нужно!

– Мам, не томи, что стряслось-то?

Брат к матери подался и за руку ее взял, телефон отложил.

Эту слабость он себе, наверное, никогда не простит…

Я же смотрела на то, как пальцы мамы исчезают в огромной лапище брата.

– Директор школы Максим Сергеевич лично звонил.

Она ноготками неосознанно в его руку впивается и на Федьку смотрит. А в глазах…

В ее бездонных любящих глазах такая тоска с болью перемешивается, что мне страшно становится.

Знала. Она знала, что удара в спину Федя не простит. Он с тяжелым характером.

– Мать, руби уже, чего ждешь?!

Голос брата наполнен решимостью.

– Федя… Федечка, ты присядь, сынок, – неожиданно мягкая просьба и брат сразу же рядом с матерью падает как подкошенный.

– Ты мне сейчас, сыночек, скажи. Ты ведь честно выиграл, правда?!

Елецкий резко глаза прищуривает. Опасно как-то. Подбирается и бросает коротко:

– Что за херня, мам?! Конечно! Что там стряслось?! 

– Тебя дисквалифицировали, сын. Говорят, ты подтасовал результаты… что систему школьную взломал, серверы какие-то... 

Ее голос дрожит и сипит, из уголков глаз слезы капают.

А Федька с каждым словом бледнеет и глаза только на остром лице блестят, а в них… там шторм поднимается.

Именно в эту секунду что-то в брате сломалось.

Мечты его, надежды… вера…

Все порушилось.

– Бред какой! Я бы никогда! 

– Они… больше ни на какие конкурсы тебя не пустят. Пометка в личное дело поставлена… и… нам нужно быть благодарными, что тебя не отчисляют, скандал области не нужен. Говорят, посадить могут.

– Как интересно... – голос брата меняется, глухим становится, а я смотрю на него и у меня озноб по коже.

Что-то темное в нем голову поднимает, опасное.

– Значит, злостный хакер вскрыл систему... 

– Бред это!  – взвизгиваю, негодование мое наружу льется. – Не мог наш Федька, не мог! Разбираться нужно! По инстанциям ходить! Виновных искать!

Ногой топаю, пока мама тихо плачет, осознавая, что Федьку подбили. С особой жестокостью лишили шанса на будущее. 

Мешал он. Мозгами его не обойти, остается только втемную... 

– Умно сыграли. Дисквалификация – крест на дальнейшем участии в подобных конкурсах и гранта на обучение не видать…

Федя словно мысли вслух проговаривает.

Специально было все сделано в последний момент. Чтобы мы никому строчить жалобы не успели.

Это я сейчас понимаю. А тогда…

– Значит, Каримову победу отдали…

Спокойный голос брата кажется в погрузившейся в тишину комнате чем-то инородным, ледяным.

Вычислил вмиг “кто и зачем”…

Трезвость ума не потерял.

Он мне в ту секунду, когда его жизнь рухнула, показался неожиданно взрослым и… застывшим.

Ничего больше он нам тогда не сказал. Сурово сдвинул брови. Ушел в свою комнату. Закрылся. Не вышел ни на обед, ни на ужин.

А мать стояла у двери время от времени, платок к губам прижимала и тихо плакала.

А потом… потом мамы не стало.

И первый привод у Федьки случился...

Он сынка шишки той избил.

Сильно.

Челюсть ему сломал.

Глава 17

Быстро брат вырос.

Когда с Федей начались первые изменения и проблемы, надломилось в нем что-то. В его возрасте все через край. Он этим соревнованием бредил. Все шансы на победу были.

А дальше с его данными перспективы открывались заоблачные. Но не допустили его. Мало того, сделали так, что больше у Феди возможности участвовать не было.

Замкнулся в себе. Начал школу прогуливать. 

Закрутилось одно с другим, я в бреду была после маминой смерти, а в один день проснулась и брата своего не узнала.

Вырос. Возмужал. Злым стал. Опасным. В боях начал принимать участие.

Я не заметила, когда мой Федя связался с местными отморозками, слишком увлеклась решением насущных проблем.

Пока оплатила все, пока разобралась со всеми инстанциями, борясь за нашу скромненькую двухкомнатную квартирку, поняла, что потеряла главное.

Нет больше моего Феденьки, который в детстве приходил во время непогоды за окном и просил рассказать ему сказку, нет братика, чьи щечки я целовала поутру и щипала пухлолицего сорванца.

Загрубел. Чужим стал.

Федор Елецкий. Когда-то послушный одаренный подросток, подающий большие надежды, стал хулиганом, с которым я бы в темном проулке испугалась встретиться не будь его сестрой, потому что он вошел в круг местной гопоты.

Гопоты, которая однажды решила прессануть  Хакера, а он их главаря вкатал кулаками в асфальт так, что закончилась эта драка для одного в неотложке, а для второго очередным приводом в полицию.

Так брат стал ходячим вызовом обществу.  Наглющим. Отвязным.