Хребта Мира. Пока что Вульфгар вряд ли может представить себе место, где ему действительно хотелось бы находиться, тот земной рай, куда он может направиться. Но если он преодолеет морок болезненных воспоминаний и вспомнит, как хорошо ему бывало в прошлой жизни, то скорее всего он вернется в Долину Ледяного Ветра в поисках истинного дома своей души.

Много таких маленьких королевств, которые мы имеем глупость создавать, я видел в Мензоберранзане Это были сильные, влиятельные Дома, вокруг которых воздвигались мощные ограждения в тщетном старании защититься от врагов. И когда я покинул этот город и ушел в дикое Подземье, я тоже старался создать там свой мирок. Я провел много времени в пещере, общаясь только с Гвенвивар и деля жилище с похожими на грибы созданиями, которых я не понимал и которые не понимали меня. Я попал потом в Блингденстоун, город свирфов, и мог бы обосноваться там, если бы только мое пребывание не грозило навлечь на них беду, ведь дроу обитали совсем близко.

И я вышел на поверхность. Моим домом стала чудесная роща в горах, где я жил вместе с Монтолио Де Бруши и где, пожалуй впервые, обрел хоть какой-то внутренний мир. Но все же я понял, что и эта роща – не мой дом, потому что, когда Монтолио не стало, я, к своему изумлению, не смог дольше там оставаться.

В конце концов я нашел свое место в этом мире и понял, что оно – внутри меня, а не вовне. Это произошло, когда я оказался в Долине Ледяного Ветра и встретил Кэтти-бри, Реджиса и Бренора. Только тогда я смог победить неизъяснимый гнев внутри. Только тогда я понял, что такое настоящий покой и безмятежность.

Теперь я всегда ношу мой мир с собой, вне зависимости от того, есть ли рядом мои друзья. Мое королевство – в душе и в сердце, окруженное стенами истинной любви, дружбы и теплом воспоминаний. Оно лучше любого земного королевства, оно защищено крепче любого замка, а главное – его можно носить с собой.

И я могу только надеяться и молиться, чтобы Вульфгар в конце концов одолел тьму и обрел такой же душевный покой.

Хребет Мира

У меня на родине, в Мензоберранзане, городе, где мои соплеменники строят дьявольские козни друг против друга и получают истинное наслаждение, если соперник погибает мучительной смертью, всегда нужно смотреть в оба и быть готовым ко всему. Если темный эльф не будет настороже, его ждет скорая гибель, поэтому в Мензоберранзане не принято употреблять различные одурманивающие курения и напитки.

Правда, есть исключения. На церемонии окончания Мили-Магтир, школы воинов, которую прошел и я, выпускники должны были принять участие в настоящей оргии, сопровождавшейся воскурением дурманящих трав и совокуплением со жрицами из Арах-Тинилит, – это бездумный разгул страстей, которому предаются самозабвенно, не заботясь о последствиях,

Я не стал принимать в нем участие, хотя тогда и не вполне понимал почему. Мне казалось, это было противно моей нравственности (я и по сей день так считаю), к тому же обесценивало веща, которыми я дорожил и которые чтил. Теперь, мысленно возвращаясь к тем дням, я лучше понимаю, почему во мне родилось такое отвращение. Не говоря уже о моральной стороне, очень важной для меня, мне была неприятна сама мысль о том, что мой разум затуманится под воздействием зелий. Едва почувствовав опьяняющие пары курений, все мое существо восстало, но лишь недавно я стал осознавать, почему именно мне так претит любое опьянение и я не допускаю ничего подобного в своей жизни.

Все эти зелья и курения плохо влияют на тело – притупляют рефлексы и лишают способности ориентироваться в пространстве и времени, но страшнее то, что они двояко воздействуют на разум. Во-первых, они стирают и болезненные, и приятные воспоминания, а во-вторых, уничтожают мысли о будущем. Все опьяняющие вещества запирают человека в настоящем, где он может не заботиться о грядущем и позабыть о прошлом. Это ловушка, бездумное погружение в сиюминутное наслаждение, тупик. Одурманенный человек нередко решается на безрассудные поступки, потому что отравляющие вещества заглушают не только внутренний голос, но даже инстинкт самосохранения. Разве мало юных воинов под воздействием яда очертя голову бросаются на превосходящего их по силам врага, на верную гибель? Разве мало молодых женщин рожают детей, зачатых от случайных любовников, которых они ни секунды не рассматривали бы в качестве будущего мужа, будучи трезвыми?

Это ловушка безысходности, чего я совершенно не терплю. В моей жизни всегда есть место надежде на будущее, упованию, что будущее будет лучше прошлого, если, конечно, я приложу к этому силы. Чувство удовлетворения можно испытать лишь тогда, когда сам творишь собственную жизнь, потому что истинная радость всегда связана с ощущением, что ты чего-то достиг. Как можно позволить себе минутную слабость, если она в состоянии разрушить все, чего добился и к чему только стремишься? Как бы я мог выстоять перед всеми невзгодами, если бы мой мозг был затуманен отравой, не позволяющей мне вынести верное суждение или найти правильное решение?

К тому же нельзя недооценивать те подводные камни, которые таит в себе употребление таких веществ. Ведь если бы я тогда, во время церемонии, позволил разгульному вихрю подхватить меня и предался бы разврату с одной из жриц, мог бы я с тем же благоговением думать потом об истинной любви?

Вряд ли. Чувственное наслаждение должно быть, на мой взгляд, наивысшим накалом физического желания в единстве со стремлениями души и рассудка, это результат полной отдачи своего тела и духа другому существу, к которому чувствуешь безусловное доверие и уважение. Совокупление на церемонии выпуска ничего общего с этим идеалом не имело: грубое телесное действо, так сказать, обмен товаром. Никакого полета чувств, никакого духовного опыта и никакой истинной радости там возникнуть не могло.

Я не могу жить в таком безнадежном, животном довольстве, где нет места более высоким стремлениям.

Поэтому я не признаю использования дурманящих веществ, за очень редкими исключениями. И хотя я никогда не стану судить приверженного к ним человека, мне будет жаль его опустошенную душу.

Что заводит человека в этот капкан? Наверное, боль или такие страшные воспоминания, с которыми он не может справиться. Опьянение действительно может приглушить боль, причиняемую прошлым, за счет надежды на будущее. На мой взгляд, плата слишком высока.

Я все думаю об этом и боюсь за своего бедного друга Вульфгара. Кто знает, в чем он ищет спасение от своих