много времени, чтобы приступить к переговорам о ее браке с принцем Генрихом. Затем другие смерти усложнили картину настолько, что, несмотря на получение от папы необходимого разрешения к марту 1505 года, брачный договор при жизни Генриха VII так и не заключили.

Изабелла Кастильская скончалась в ноябре 1504 года. Хотя объединение двух испанских королевств было достигнуто посредством брачного союза Фердинанда Арагонского с Изабеллой, после ее смерти Испания, казалось, снова начала распадаться. Фердинанд и эрцгерцог Филипп стали соперниками за регентство в Кастилии (притязания Филиппа строились на праве его жены Хуаны, дочери Фердинанда и Изабеллы). Это означало, что два союзника, от которых Генрих VII зависел в защите от Франции, превратились в противников. Он отреагировал англо-бургундским сближением: в 1505 году Генрих «дал взаймы» Филиппу £138 000, чтобы поддержать его попытку получить Кастилию – к 1509 году ему было предоставлено в целом £342 000[132]. В ответ Фердинанд развернулся в сторону Франции и заключил договор в Блуа (октябрь 1505 года): в марте следующего года он женился на племяннице Людовика XII. Людовик и Фердинанд, таким образом, объединились против Филиппа, Максимилиана и Генриха VII. Кастилия была призом, а Нидерланды – искушением. Так, когда в январе 1506 года по пути в Кастилию Филиппа и Хуану прибило к берегу недалеко от Уэйтмута, Генрих VII развлекал их три месяца! Появившийся в результате Виндзорский договор (9 февраля) был ответом Генриха на договор в Блуа. Во-первых, он признал Филиппа королем Кастилии и взял на себя обязательство помогать ему (по возможности), если кто-либо вторгнется в его настоящие или будущие владения. Во-вторых, две стороны обещали друг другу взаимную оборону и отказались поддерживать бунтовщиков другой стороны. Затем, вторым договором Филипп и Хуана взялись организовать брак Генриха с сестрой Филиппа Маргаритой Савойской, фактической правительницы Нидерландов. И наконец, Филипп санкционировал торговые переговоры, которые завершились заключением Malus Intercursus (30 апреля 1506 года), фламандцы дали документу такое название, поскольку он явно благоприятствовал Англии. Однако этот договор так никогда и не вступил в силу.

Филипп умер в сентябре 1506 года, и его смерть лишила Генриха достигнутых договоренностей. Нидерланды перешли к шестилетнему сыну Филиппа Карлу, а Фердинанд восстановил себя в роли регента Кастилии, приговорив Хуану к вечному заточению на основании помешательства. Хотя Генрих всерьез обдумывал англо-бургундско-испанский альянс, предлагая жениться на Хуане и снова поднимая вопрос о бракосочетании Екатерины Арагонской, в итоге он поступил осторожно, удовлетворившись тройственным союзом между Англией, Нидерландами и Францией. Брак, таким образом, планировался между юным эрцгерцогом Карлом (впоследствии Карл V) и дочерью Генриха Марией, а также между принцем Генрихом и Маргаритой Ангулемской, сестрой Франциска, предполагаемого престолонаследника Франции. Однако главной ареной борьбы европейской дипломатии стала Италия, где Людовик XII порвал с Венецией и достиг понимания с Фердинандом. Соответственно, когда в декабре 1508 года сформировалась Камбрейская лига, ее членами стали папа римский, Людовик XII, Максимилиан, Карл и Фердинанд. Несмотря на то что Генриха не включили в состав Лиги, он не был изолирован: все стороны этого альянса поддерживали с Англией дружеские отношения, поэтому ее интересы обеспечивались, если страна не будет вспоминать о притязаниях Генриха V на корону Франции.

Культурную атмосферу при Генрихе VII сложно оценить. Эдуард IV и Ричард III были собирателями книг и покровителями наук, Генрих и его мать Маргарита Бофорт следовали их примеру. Генрих ввел при своем дворе должность королевского библиотекаря и построил библиотеку в Ричмонде. Однако гуманизм практически не просочился в это королевское учреждение: в библиотеке Генриха хранилось ничтожно мало английских и латинских трудов, она была наполнена произведениями на французском языке – сочинениями Фруассара, Шартье, Кристины Пизанской и других, хорошо были представлены романы вместе с французскими переводами классических текстов. Складывается впечатление, что и Генрих VII, и Генрих VIII собирали книги, не имея гуманистической направленности. Для них важнее было «ученое» или «романтичное» рыцарство, ни тот ни другой не увлекались древнегреческим и латинским языками[133].

Мощным средством культурного сдвига в этот период стала возросшая производительность печатных станков. С 1504 года Генрих VII назначал королевского печатника, и пост занимали два живущих в Лондоне нормандца: Уильям Фак (с 1504 года) и Ричард Пинсон (с 1508). Винкин де Ворд, родом из Верта в Эльзасе, работал печатником у Маргариты Бофорт. Он был помощником Кэкстона с 1476 года, когда в Англии впервые появился печатный станок, и в 1491 году получил в наследство от мастера помещение и оборудование для печати[134].

Подъем в стране печатного дела стимулировал перемены: он действовал как катализатор, ускоряющий и изменяющий существующие пути информации настолько, что в итоге породил более требовательное, независимое и образованное общество. Протестантский мартиролог времен правления королевы Елизаветы Джон Фокс говорил о «великолепном искусстве печати… которое принесло большое увеличение учености и знания, последовали и другие многочисленные ценности, а особенно помощь истинной вере»[135]. Неслучайно европейская Реформация совпала по времени с развитием книгопечатания; в Англии ссора Генриха VIII с папой римским дала печатникам идеальную возможность расширять свое дело, публикуя религиозные и полемические сочинения. Выпуск книг постоянно увеличивался: тогда как Кэкстон с 1476 по 1491 год напечатал только 107 произведений, то в 1520-е в Англии вышло 550 наименований печатной продукции, в 1530-е – 739, в 1540-е – 928, а в 1550-е – 1040[136]. Правда, тираж изданий был невелик: даже в 1563 году правительство заказало 300 экземпляров работы, предназначавшейся для внешнего и внутреннего рынка. Фактически 600–700 экземпляров считалось большим тиражом, хотя первое издание английского Евангелия Тиндейла (1525) имело тираж 3000 экземпляров. Однако в эпоху Возрождения книги считались общим достоянием, и владельцы не скрывали их от других людей, разве что произведения еретического содержания. Знание рассматривалось как «дар Божий, который не подлежит продаже»: эта средневековая идея зиждилась на наставлении Христа апостолам: «Даром получили, даром давайте» (Матф. 10: 8). Иногда экслибрис владельца получал форму «Liber Ricardi Pace et Amicorum» – «Книга Ричарда Пейса и его друзей». Соответственно, как в наше время у периодики, обращение книги значительно превышало ее тираж, к тому же в культуре, где идеи передаются устным словом не меньше, а может, и больше, чем письменным, воздействие книг превышало даже их обращение.

Правление Генриха VII отличает государственная мудрость. Победитель при Босуорте предпочитал стабильность: он мог проявлять строгость и беспощадность, но никогда кровожадность или эгоистичность. В сравнении с Генрихом V, Эдуардом IV и Генрихом VIII он кажется загадочным и закрытым. Он действительно держал дистанцию, как это делали Генрих IV и Генрих VI, но не впадал в крайности[137]. В 1492 году Генрих лично возглавил «королевскую армию» в походе во Францию, осознавая, что аристократия (и парламент) превозносят королей, стоящих на страже чести, и почитают недостойными тех, кто (подобно Генриху VI) избегает рыцарского долга. Кроме того, Генрих старался централизовать английскую политику. Тюдоровский двор становился притягателен, и если территориальная власть еще находилась в руках местных магнатов, то Совет правоведов укрощал раздоры залогами и взысканием королевских прерогатив. И наконец, дипломатическая работа