Онлайн
библиотека книг
Книги онлайн » Детективы » Пиранья - Марина Крамер

Шрифт:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 22 23 24 25 26 27 28 29 30 ... 55
Перейти на страницу:

В очередном бутике у Юльки зазвонил мобильник, она, жестом велев Лене зайти в примерочную и одеваться, ответила на звонок. То, что случилось потом, Лена не могла забыть до сих пор. Ей всерьез показалось, что подруга сошла с ума – Юлька изящным жестом бросила телефон в сумку, висевшую на плече, и вдруг расхохоталась странным, звонким, каким-то русалочьим смехом – Лена всегда думала, что русалки смеются именно так. Воронкова кружила по бутику, поднимая вверх руки, вертелась вокруг себя и хохотала, хохотала, вызывая недоумение у продавщиц и посетителей. Лена выскочила из примерочной в наспех натянутом вечернем платье и пыталась остановить подругу, но та вырывалась и ничего не говорила, только все хохотала, хотя из глаз при этом текли слезы. Когда Лене удалось наконец схватить Юльку за руку и крепко врезать по лицу, та обижено захлопала ресницами, с которых черными ручейками стекала тушь, и растерянным голосом произнесла:

– Саши больше нет.

– Что?! – Даже не сразу поняла Лена, настолько чудовищными показались ей слова подруги.

– Саши больше нет, – повторила Юлька ясным, звонким голосом и вдруг захрипела, упала на пол и забилась в судорогах.

Приехавшая бригада «Скорой» забрала ее в психиатрическое отделение, откуда через трое суток она вышла притихшая, какая-то пришибленная и совершенно безголосая. Воронкова могла только хрипеть и произносить шепотом абсолютно невнятные фразы. Лена, тогда еще жившая с родителями, забрала подругу к себе, ночами просиживала у ее кровати, держа за руку. Она взяла отпуск на работе – отец помог, потому что и похоронами, и поминками, и самой Юлькой заниматься пришлось именно ей, Лене. После девяти дней Юлька немного пришла в себя, но голос по-прежнему не возвращался, ни о какой премьере уже речи не шло, все понимали, что на сцену в ближайшее время Воронкова не выйдет, и неизвестно, выйдет ли когда-то вообще.

Но Юлька справилась. Голос вернулся примерно через месяц, а через два она уже играла в спектакле, на премьеру которого не попала. Лена же до сих пор иногда во сне слышала ее голос – холодный, совершенно без эмоциональной окраски, русалочий…


Убрав всю траву вокруг Сашиной могилы, они помыли памятник и оградку, протерли лавку, положили цветы и немного посидели молча. Андрей отошел покурить, то и дело бросая на них тревожные взгляды.

– Ну что, – произнесла Юлька, поднимаясь с лавки, – идем к Денису Васильевичу?

– Да, – эхом откликнулась Лена.

Навещать отцовскую могилу ей всегда было тяжело, как будто она ощущала вину за то, что он сделал. Много раз Лена прокручивала в голове обстоятельства того старого дела, которое ей пришлось снова поднимать, чтобы раскрыть убийство двух человек. Именно там она и нашла подтверждение тому, что Денис Васильевич Крошин в свое время поступился совестью ради денег. Лена порой очень себя за это ругала – возможно, прислушайся она тогда к просьбе отца отказаться от дела, и все сложилось бы иначе. Но потом она понимала – нет, не сложилось бы. Не тогда, так позже, но все это непременно всплыло бы – и кто знает, чем могло закончиться. Отец принял решение сам, и его уход из жизни, возможно, был тяжелым, но правильным выбором. Мать же не простила Лену до сих пор.

На отцовском памятнике не было фотографии – так решила Наталья Ивановна, и Лена не стала возражать. Сейчас ей казалось, что так даже лучше – невыносимо было бы каждый раз смотреть ему в глаза. Могила оказалась чисто убрана, лежали свежие цветы – видимо, мать приезжала буквально на днях. Лена вздохнула, положила свой букет рядом, провела ладонью по мрамору – он был почему-то теплым.

Паровозников за оградкой курил очередную сигарету, Юлька выдергивала какие-то случайно сохранившиеся травины, торчащие у надгробия:

– Эх, дядя Денис, не видишь ты, какими мы стали…

– Я иногда думаю, что это и к лучшему, – отозвалась Лена. – Мне кажется, что в жизни все складывается именно так, как должно, и никак иначе. И это не обманешь, не объедешь, не спрячешься. Судьба…

– Это тебя могилы так на философию толкают? – пробурчал Андрей, которому было слишком уж не по себе в этом месте.

– Почему? Я всегда так думала.

– Мне не понять… может, потому, что я никого не хоронил? Даже Сашку…

– Ты тогда в район на задержание уехал, – произнесла Юлька, и Лена с Андреем уставились на нее – им казалось, что в тот день Воронкова вообще ничего не соображала, не слышала и не запомнила. – Ну, что вы вытаращились? Все я помню, просто не говорю – зачем?

– Так, все, девки, давайте уже отсюда поедем, – взмолился Паровозников. – У меня сердце вот-вот остановится от страха.

– Никому больше не рассказывай, – хмыкнула Юлька. – Курам на смех – оперативник боится кладбища до дрожи в коленках…

– И так бывает, – огрызнулся он, первым выходя на дорожку.

Только отъехав от кладбища почти на пять километров, Андрей немного расслабился. Навстречу им из города тянулась вереница машин – люди ехали на дачи заканчивать сезон, убирать листья, сворачивать теплицы, закрывать на зиму дачные домики, просто жарить шашлыки – кто знает, сколько еще осталось дней без дождя. Тучи, висевшие над городом с утра, понемногу разошлись, выпустив на волю неяркое осеннее солнце.

– Хоть бы на работу не дернули, – мечтательно произнес Андрей, поворачивая на эстакаду.

– Вот накаркаешь сейчас, – откликнулась Лена, – ненавижу, когда в выходной дергают.

– Кто у вас дежурит сегодня?

– Петька.

Паровозников хлопнул себя ладонью по лбу:

– Ну, если что, покой нам только снится…

– Ой, перестань. Петька – нормальный следователь, просто вы его считаете молодым и неопытным, а это не так.

– Ну, тебе, конечно, виднее.

– Конечно, – подтвердила Лена. – И будем надеяться, что сегодня ничего экстренного не произойдет, а то Юлька там еды наготовила на армию, нам двоим не осилить, а вот ты, пожалуй, справишься.

– Поесть – это мы завсегда! – захохотал Паровозников, предвкушая разнообразные деликатесы, которыми всегда баловала его, приезжая в гости, Юлька.

– У меня сложилось какое-то странное впечатление об этом депутатском сынке. – Лена откинулась на стену и едва дышала – обед вышел плотный, а Юлька все время подбрасывала ей в тарелку то кусочек пирога, то ломтик рульки. – Он знает куда больше, чем говорит, и все время врет и выкручивается. Я пока не смогла его поймать ни на чем, но вот нутром чую – врет. Веткину выставляет шапочной знакомой – мол, так, легкий флирт без обязательств, а из отчетов наружки видно, что встречаются они едва ли не каждый день, она и ночевать у него остается – если только не ночует у Гаврилова.

– Я вот не пойму, чего она Гаврилова-то не захомутает, куда более перспективный вариант во всех смыслах. – Андрей курил, открыв форточку, и прихлебывал кофе из большой кружки.

– Мне тоже непонятно. Гаврилов, судя по всему, в нее влюблен, хотя в разговоре со мной тоже старался говорить отстраненно, как будто стесняется, что ли. Но я тебе одно точно скажу – он ее жалеет. Не знаю, хорошо это или плохо, но он на многое, мне кажется, готов для нее. А вот почему она не хочет получить все, что к Гаврилову прилагается, даже не знаю… с ее-то прошлым сейчас могла бы все душевные раны залечить – и деньги, и мужчина привлекательный, и возможности, и отношение… Не понимаю. – Лена потянулась к вазочке и взяла фундук, к которому ее так пристрастила Воронкова. – Вот скажи, Юлька, есть два мужчины – мажористый папенькин сынок, весьма, кстати, средней наружности и довольно противный по характеру, и взрослый, состоявшийся мужчина. Так почему девушка, попавшая из нормальной семьи в детский дом в двенадцатилетнем возрасте, выбирает первого?

1 ... 22 23 24 25 26 27 28 29 30 ... 55
Перейти на страницу: