Что же, Мойша-Яков Вольфович Винницкий или Мишка Япончик через три часа отправится один выполнять ту задачу, которую они должны были для остальных делать вместе. А именно вывести несколько «махаевцев», включая жену Махайского, в Женеву и передать европейскому центру анархистов двести тысяч рублей.

Ничего этого Дюбуа реально делать не собирался, а те деньги, что он прихватил в банке и большую часть выданных средств на организацию убийства великого князя Михаил планировал переправить в Бразилию, где присутствие влияния британцев было минимальным.

Достав из саквояжа и пересчитав деньги, которые Дюбуа экспроприировал в банке, Михаил улыбнулся. Он не ошибся и стал богаче на двести пятьдесят тысяч рублей. С учетом того, что из выданных куратором двухсот тысяч он потратил всего десять, у него есть четыреста сорок тысяч рублей или двести двадцать тысяч долларов.

В Санкт-Петербургском международном коммерческом банке ему за три процента от операции с удовольствием поменяют рубли на доллары, как это уже было проделано со ста девяносто тысячами. И приличная кучка зеленых бумажек с портретом Авраама Линкольна сейчас хранилась в банковской ячейке, дожидаясь американского гражданина Джона Смита – бизнесмена, имеющего свои нефтяные дела с Нобелями.

Завтра товарищ Николай будет в столице, а послезавтра с деньгами Джон Смит сядет в поезд «Норд-Экспресс» и меньше, чем через сутки его встретит Берлин. Потом поездка до Гамбурга, а дальше замечательный пароход «Кронпринц Вильгельм» со всеми удобствами доставит новоиспеченного американца до Нью-Йорка.

С отцом Михаил встречаться не будет, а сразу же отправиться в Бразилию. Сан-Паулу и Рио-де-Жанейро неплохие города, где можно будет очень хорошо жить с теми деньгами, которые у него есть. Учитывая и те семьдесят тысяч долларов, которые после разблокировки счетов он внёс в бизнес отца, у которого дела также быстро наладились.

«Надеюсь, что секретная Британская служба и корпус жандармов Российской империи не смогут найти Джона Смита», - подумал Михаил, складывая деньги в саквояж.

Глава 6. Разговор 2.

- Есть что-нибудь новое по убийству великих князей, Тимофей Васильевич? – спросил меня, сидящий за чайным столиком Великий князь Михаил Александрович, когда я вошел в его кабинет для приемов.

- Ваше императорское высочество…

- Без чинов, Тимофей Васильевич. Садись за стол, наливай чай, - перебил меня регент.

Я сел и налил из заварного чайника в чашку крепкого, как любил Михаил, китайского «красного» чая, к которому великий князь пристрастился во время поездки в Японию для заключения мирного договора.

- Итак, Тимофей Васильевич? – поторопил меня регент.

- Кое-что есть. За те семь дней, что прошло с момента ограбления банка и убийства двух великих князей точно установлено, что данные эксы провели члены Одесской боевой группы «Союза непримиримых» под руководством «товарища Николая», - я сделал паузу, придвинув чашку с чаем к себе. – И сегодня я могу уже с уверенностью сказать, что «товарищ Николай», как я и предполагал, французский гражданин Мишель Дюбуа, он же подданный Российской империи Михаил Алексеевич Рачинский, и, вернее всего, он же Михаил Павлович Шпейер по рождению.

- В смысле по рождению? – удивленно спросил Михаил.

- Мне сегодня сказали, что Рачинский усыновил младенца, а настоящим отцом Михаила был председатель известного в Российской империи «Клуба червонных валетов» Павел Карлович Шпейер. Матерью по слухам является известная мошенница Сонька «Золотая ручка»…

- И кто дал такую информацию? – перебил меня великий князь.

- Сидней Рейли, - кратко ответил я.

- А он разве жив?! Его не казнили?! – Великий князь Михаил Александрович выглядел очень удивленным.

«Видимо, Николай не всю информацию довёл до своего брата», - подумал я и ответил:

- Нет. Он под другим именем содержится в тюрьме Трубецкого бастиона Петропавловской крепости. Рейли не всё ещё рассказал, что знает об операциях зарубежного отдела Британской секретной службы, которой как бы и не существует.

- А ему можно верить?!

- Михаил Александрович, допросы с применением пыток практикуются не зря. Боль заставляет говорить правду. Многие считают, что под пытками болтают всякое, даже оговаривают невиновных, но это не так. По сложившейся практике пытки и допросы проводятся неоднократно с перерывами, иногда длительными, при этом человеку, находящемуся под сильным болевым воздействием, задают одни и те же вопросы. А потом сверяют ответы. Если слова допрашиваемого расходятся, то пытки продолжаются до тех пор, пока тот не станет раз за разом повторять одно и то же. Плюс-минус, конечно, - я сделал паузу и, наконец-то, сделал первый глоток.

Чай, действительно, был прекрасным, легким, мягким и освежающим. В нём отсутствовал резкий вкус и терпкость, присущий напиткам из Индии и Цейлона.

Поставив чашку на место, я продолжил:

- Понимаете, Михаил Александрович, если человек испытывает сильную боль, то ему тяжело врать, повторяя свои выдуманные показания. Особенно если допрашиваемый отчетливо понимает, что если выявят вранье, то продолжат мучить дальше. Из-за чего, несмотря на бесчеловечность подобных методов, они были и остаются самыми эффективными. И нет ни одного человека, который смог бы устоять перед полным циклом нормального, грамотного допроса под пытками. Все расскажет. Даже то, что забыл, вспомнит, лишь бы прекратить боль. А Соломона Розенблюма, он же Сидней Рейли допрашивали вдумчиво и долго. Я лично допрашивал и неоднократно с применением особой методики на болевых точках человеческого тела. Поверьте, человек испытывает при несильном нажатии пальца дикую боль, причем с нарастающей силой. Как правило, достаточно дойти до третей точки, чтобы допрашиваемый начал говорить правду.

- Но ещё мой прапрадед Александр I указом запретил применение пыток, - как-то смущенно произнёс Михаил.

- Я получил прямое разрешение императора Николая II, когда захватил убийцу вашего отца, матери, сестры и брата. И знаете, Ваше императорское высочество, есть ситуации, когда без пыток не обойтись, - я замолчал, вспомнив проводимые экспресс-допросы во время боевых операций в том моем прошлом-будущем.

Там человека за короткое время превращали буквально в кусок мяса, не понятно как остававшегося живым, пока не расскажет нужную информацию. Яркие картинки из прошлого пролетели мысленно перед взором.

- Я понимаю, но…, - великий князь и в настоящий момент регент Российской империи замялся, подбирая слова.

- Вам, Ваше императорское высочество, придётся это принять, - я твёрдо посмотрел в глаза Михаила. - И принять без всяких - но. Империя превыше всего. Помните об этом. Если на кону стоит целостность государства, то можно закрыть глаза