Не удовлетворяясь приведенными обещаниями преосвящ. Павла, заведующий Миссией счел нужным обратиться к владыке архиепископу Евсевию (тогда архиепископ находился еще во Владивостоке) с тою же покорнейшею просьбою ходатайствовать о содействии Миссии перед центральной церковной властью.

На эту просьбу благостный архипастырь ответил письмом от 2/15 мая 1918 г., из Москвы следующими строками:

«Сейчас я нахожусь в Москве, куда вызван в качестве члена Св. Синода. Ваш рапорт от 28 февраля – 7 марта и письмо я получил как раз перед самым своим отъездом из Владивостока и потому не мог ответить Вам тотчас же, тем более что мне необходимо было переговорить с преосвящ. Павлом, а он находится в Москве. В Москву я приехал 13/26 марта, но преосвящ. Павла в ней уже не было; он уехал на родину. На днях он возвратился в Москву. Вчера был у меня, мы с ним переговорили, и я спешу сообщить Вам результат наших переговоров. Главные ваши недоумения, как оказалось, преосвящ. Павлом уже разъяснены, он раза два писал Вам из Москвы и, между прочим, выслал официальное разрешение на сдачу в аренду миссийских зданий. Он же разрешил Вам, в случае нужды, продать школьные здания, дачный участок и вообще все, без чего можно обойтись. Желающему снять сан вдовому священнику корейцу Иоанну Кану можно не препятствовать в сем. Весь свой штат Вы можете временно распустить, если это необходимо по материальным соображениям. Псаломщика и диакона-корейца можно пристроить во Владивостокской епархии, если они пожелают. Но Вас я убедительно прошу остаться в Сеуле. Переживаемое крайне тяжелое время для Сеульской Миссии, надеюсь, будет продолжаться недолго. Ее обещает поддержать миссионерское Общество и она, полагаю, будет получать, во всяком случае, не меньше, чем получала раньше. Теперь, правда, мы все переживаем такое тяжелое время, что решительно порастерялись и, подчас, трудно сообразить, как надо действовать. Синодальные суммы у нас отобраны, процентные бумаги аннулированы, в казенном ассигновании нам отказано. Но, надеемся, это тяжелое положение для всех нас тоже временное и будет непродолжительно. Принимаются меры, чтобы найти выход из этого затруднительного положения, есть полные основания надеяться, что и сами верующие поддержат Церковь, ее служителей и все церковные учреждения. Вы пишете, что у Вас средств хватит по май. Посредством сокращения штата и продажи всего, что можно продать вы можете просуществовать еще несколько месяцев, а тем временем Бог даст, выяснится и наше положение. Во всяком случае, Патриарх высказал мне решительное намерение поддержать Сеульскую Миссию. Я пробуду в Москве, вероятно, не менее чем до декабря месяца и посему, если будете иметь нужду во мне, пишите в Москву, по адресу: «Садовая-Каретная, здание Духовной Семинарии, члену Св. Синода…». Что у нас творится, об этом лучше не писать, а молить Бога, чтобы возможно скорее жизнь наладилась. Отрадно только то, что созванный еще к 15 августа минувшего года Церковный Собор действует согласно и по-православному. Перед Пасхой сделан был перерыв заседаний Собора, но с 1 июля он возобновил свою деятельность и к 1 сентября, вероятно, закончит. Избранный в ноябре месяце прошлого года и в том же месяце поставленный Патриарх Московский Тихон (был Митрополитом Московским после Макария) произвел на всех самое благоприятное впечатление[134]. Вообще в церкви у нас, кажется, налаживается порядок, разладившийся было после революции. Только Грузинская Церковь отделилась от Русской. Правда, некоторое волнение происходит на Украине, но там, Бог даст, дело уладится. Преосвящ. Сергию японскому я послал письмо из Владивостока незадолго до своего отъезда оттуда. Не знаю, получил ли он его, хотя я послал заказным. Теперь почта доставляет письма крайне неисправно. Ваши отчеты, метрики и клириковую ведомость я получил. Если псаломщик полезен для Миссии и найдутся средства для его содержания, то, пожалуй, лучше бы его оставить. Другого с таким образованием потом не найти, да и Вам без русского человека будет скучновато… От всей души желаю Вам всяких благ. Прошу ваших святых молитв и остаюсь взаимно молящимся и искренно расположенным к Вам, Евсевий Архиепископ Приморский и Владивостокский».

Тут же при письме вложена была небольшая приписка преосвящ. Павла, состоящая из нескольких слов: «Со своей стороны шлю привет и наилучшие пожелания. Терпите, елико возможно, памятуя, что нам гораздо труднее, чем вам в Сеуле. Продайте, что можно. В самом крайнем случае разрешено будет вам продать и бывшую женскую школу. Помолитесь. Любящий епископ Павел»[135].

Приведенные строки двух благостных архипастырей Владивостокских, обращенные к Миссии и ее предстоятелю, были последними, так как вскоре после сего архиепископ Евсевий был назначен управляющим Смоленской епархией[136], а епископ Павел – на кафедру епископа Аксайского, викария Донской епархии[137]. Вслед за сим границы центральной России были закрыты и связь с Москвой и, конечно, с названными архипастырями сама собою прекратилась. Таким образом, Миссия осталась совершенно одинокой, изолированной от высшей церковной власти, без всякой видимой поддержки не только материальной, но и нравственной. Правда, временами она сносилась с Владивостоком, когда город находился во власти «белых», но сношения эти были частичны, непродолжительны, причем часто прерывались из-за переворотов, организованных то «красными», то «белыми», то «зелеными».

Относительно продажи школьных зданий и других второстепенных строений, о чем шла речь в письмах преосвященных владык, то они, здания эти, не могли быть проданы в момент острого кризиса, так как не находилось на них покупателей, а если бы и нашлись таковые, то едва ли бы много дали за них. Во всяком случае, подобная продажа не принесла бы существенной пользы, и тем более не спасла бы Миссию[138].

Итак, к прискорбию своему хочу заметить, что все заботы и попечения добрых архипастырей не увенчались успехом, и помощь так и не поступила ни со стороны Москвы, ни со стороны Владивостока, ни со стороны частных предпринимателей, которые бы пожелали арендовать строения.

Миссия, будучи предоставлена самой себе, сама стала изыскивать средства, сама распределять их и жить соответственно сему по своему личному усмотрению.

Материальное положение Миссии в 1918 – 1925 гг.

В 1917 г., как мы уже писали, жизнь в Миссии протекала более или менее безбедно, потому что казенное ассигнование все же было получено, хотя с большим трудом и натяжками.

Но вот наступил для нее 1918 г. и вслед за ним другие, не менее тяжкие года материального страдания и полной неопределенности положения, когда рушились все надежды, на какую бы то ни было помощь со стороны России, даже