выполняли, так они нам с Дюсом даже экскурсию на основное предприятие устроили, в Твери это было. Правда, они точные буровые установки производили и платы, соответственно, для них, но суть-то та же. Вот там один 3D-принтер с целую комнату был. Но это будущее, а здесь, в начале 90-х у меня будут китайские литографы и, как я и планировал, мощности местного завода радиоаппаратуры, пока он окончательно не развалился. Так что мелочевку мы тут найдем, а текстолита, который еще в СССР производили, и сейчас везде полно — материал, как сказал Дюс, вполне себе подходит для печатных плат.

В общем, если что, и по габаритам выйдет больше, попрошу Макса подтянуть надежных дальнобоев, без транспорта не останемся. Теперь, как сказала Лэй, руководство компании ждет от нас первого транша и… Начинается путешествие китайских станков в Россию. Кстати, руководство «Синь-Синь» обещало отправить следом наладчика — это было весьма кстати. С ним к нам приедет и сама Лэй в качестве представителя компании и ответственного за связи с российскими партнерами.

Как говорил один великий комбинатор, лед тронулся, господа присяжные заседатели!

* * *

После обеда мои планы слегка нарушились — раздавшийся телефонный звонок возвестил о всплеске активности местных акул пера. Первой была Мейер.

— Алло, Вадим Станиславович? Наконец-то я до вас дозвонилась! Все утро пыталась, но у вас тут как Кремль!..

— Ирина, доброго дня и вам! Ваше издание созрело на интервью? Что ж, я готов рассмотреть предложения, но только если работать над этим будет любой другой сотрудник «Горожанина».

К этому Мейер оказалась не готова — в трубке какое-то время слышались невнятные звуки, как будто девушка мигом потеряла дар речи. Потом она все-таки оправилась, а может, кто-то со стороны подсказал правильную стратегию, и разговор продолжился.

— Возможно, мы бы могли взять у вас интервью, — голос Ирины зазвучал увереннее, — но в таком случае не вам решать, кого направит редактор…

— Неинтересно, — ответил я и хотел было положить трубку.

— Постойте! — нет, все же не хватает Иришке выдержки. — Как вы прокомментируете инцидент с фирмой Егора Судакова?

— Приезжайте сегодня в 18:00 в конференц-зал ресторана «Оникс», — я постарался не засмеяться, так меня раззадорила эта наглая журналистка. — Во время пресс-подхода вы сможете задать любые вопросы…

— Но я ничего не слышала о пресс-конференции, — Мейер была в замешательстве. — А кто еще там будет? И нужна ли аккредитация?

— Там будут все, кому это интересно. Аккредитация не нужна, но, если приедете чуть пораньше, сможете рассчитывать на эксклюзив. А теперь извините, у меня много дел.

Вот теперь я уже не стал слушать, что она там пищит. Попрощался, положил трубку. И засмеялся, дав волю эмоциям. Естественно, никакую пресс-конференцию я не созывал. Приедет Мейер с фотографом, а там… Короче, время потеряет и, может быть, начнет уважать чужое.

Снова зазвонил телефон.

— Узнал? — с усмешкой спросила Нестерова. — Надо встретиться.

* * *

В тот же день, где-то в городе

Таня проснулась от тяжелого стука и снова вернулась в свою изменившуюся реальность. А ведь во сне было так хорошо! Она рисовала новый заказ для Вадима с Андреем, очередную фигурку, причем делала это в новом зале. Вокруг было много народу, ребята-клиенты играли, весело друг с другом переговариваясь, никто ни с кем не дрался. Подошел Вадим, одобрил эскиз, и девушке стало тепло на душе.

Он что-то еще говорил, краски были яркими, несмотря на полумрак игрового зала, потом потолок задрожал.

— Ерунда, — улыбнулся Вадим. — Это строители возводят третий этаж. Мы там будем сами собирать приставки, новые, 32-битные. И сразу спускать их сюда, в зал…

Снова грохнуло, и Таня, отчаянно хватаясь за этот добрый и теплый сон, закричала. Потолок раскрылся, пустив сноп яркого света, очертившего ровный квадрат на потолке и внизу, на ковре.

— Тебе приснился кошмар? — раздался сверху обеспокоенный голос.

— Нет, — слабым голосом ответила девушка. — Наоборот…

— Тебе нечего бояться, — голос прозвучал еще мягче. — Позавтракаешь?

— Не хочу…

— Зря. Это неправильно, тебе нужно восстанавливаться. Ощущение, что над тобой просто издевались. Сейчас я могу тебе об этом сказать с полной уверенностью.

— Никто надо мной не издевался, — Таню трясло, она не могла, не хотела верить, что все происходящее реально. — У меня все было хорошо… Точнее, начиналось. Становилось лучше!

— Ничего хорошего не было, — голос стал строже. — Твой отец пил и отнимал у тебя деньги. Заработанные тобой деньги. А мать…

— Не трогай маму! — осмелев, Таня заговорила громче. — Она работает! Она не виновата!

— Хорошо, хорошо, прости… — примирительно заговорил он. — Я был не прав. Проклятое время, проклятая жизнь. Но теперь она позади.

— А что впереди? — закинула удочку Таня. — Смерть?

— Смерть впереди у всех, — мягко, даже ласково сказал голос. — Но тебе нечего бояться. Ты останешься со мной, я всегда буду рядом и позабочусь о тебе. Все будет хорошо!

— Я хочу домой! — девушка не выдержала и заплакала. — Отпусти меня, пожалуйста! Я никому не скажу, я не пойду в милицию! Я буду молчать! Я могу даже уехать из города, чтобы мы никогда больше не виделись!

— Ты не понимаешь. Теперь тебе не нужно ни о чем беспокоиться. Я выбрал тебя, потому что ты совершенна, чиста и невинна, — возбужденно проговорил он. — Не нужно пытаться сбежать. Не нужно бояться. Теперь твоя жизнь — это я.

Таня сидела на низкой кровати с широко раскрытыми от удивления глазами. Она не понимала, что значат его слова. Сохранит ли он ей жизнь или убьет, как и других девушек. Но она твердо решила сделать все возможное, чтобы спасти свою жизнь, ведь она только-только начала складываться иначе.

— Моя жизнь — это еще и друзья… — горько сказала Таня.

«Которые меня спасут! — добавила она уже про себя. — Они никуда не делись! И они увидят, что меня нет! Будут искать!»

— Кто? — усмехнулся он, но не обидно, а как будто удивленно. — Та девчонка? Ника Терешенко? Эти оболтусы Каменев и Зиновьев? Их пропитый дружок Лещенко?

— Они не оболтусы, — Таня покачала головой, хоть он это вряд ли видел. — И не пьяницы. Вадим с Андреем открыли свою фирму, Саша у них руководитель охраны. Они