⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

*⠀ *⠀ *

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Если бы этот самый Магнус Криггс сейчас находился бы в сознании, а не мирном глубоком сне алкогольного делирия, то он имел бы все шансы заработать полнейший вывих нижней челюсти вызванный передозом удивления. По ночным спящим улочкам Хюгге довольно бодрым шагом шла долговязая фигура в потёртой дешевой одежде — та фигура, которой предполагалось лежать без движения и признаков жизни ещё минимум сутки, если учесть всё количество выпитого с вышеупомянутым Магнусом. Нарушающим законы биологии и здравого смысла был ни кто иной, как его новый товарищ и ценный советчик, полугоблин Жассург.

Матрос бодро и деловито топал в центр города, даже почти не шатаясь. Редкие патрули ночной стражи, сонно волокущиеся по своим маршрутам, полугоблина не останавливали. Походка ровная, руки пустые, одежда пусть и грязная, но не в крови, мало ли куда он идёт? Может, у него утренняя смена на корабле?

Однако, все было несколько иначе. Жассург шел не в сторону порта, а к местной телеграфной станции, закрытой, конечно же, на все замки по причине глухой ночи. Добропорядочному гражданину в такое время суток возле этого здания делать было откровенно нечего — внутрь не пустят, запасные ключи лишь в местном отделении полиции на крайний случай, а вот стать объектом пристального и нездорового внимания патруля, вроде того, что вновь приближался к полугоблину, можно легко.

…если не нырнуть в густой высокий куст, пропахший мочой и прочими нелестными субстанциями. Именно этот куст, а точнее закрепленная на столбе посреди растительности коробка, и были настоящей целью полугоблина.

Жассург извлек из кармана сложный механический ключ с тремя десятками бороздок и углублений, вставив его в специальное отверстие под ящиком. Три быстрых проворота, тихая трель, пара щелчков, и ящик открывается, демонстрируя в своих внутренностях то, к чему доступ должны иметь лишь очень немногие жители этого города, такие как мэр, полицейский комиссар и начальник таможни.

Телефонный аппарат прямой связи. Редкость и ценность несусветная, чудо современных технологий. Откуда к ней доступ у простого матроса-полугоблина, вчера вернувшегося из рейса? Да какой там только доступ! Глядя, как уверенно Жассург ставит нужные штырьки на аппарате в нужные положения, сам господин начальник местного центра связи вывихнул бы себе челюсть, встав в один ряд с Криггсом!

Наконец, аппарат пробудился к жизни, намекая миганием лампы о том, что связь установлена. Жассург снял трубку, привычным движением поднеся её к своему зеленоватому лицу.

— Это я, Лирик. Всё сделано.

— (неразборчивый ответ)

— Он не просто сядет на «Молниеносного». Он уже на борту, отсыпается. Повезло.

— (неразборчивое удивление)

— Нет, никакого снотворного. Повторюсь — повезло.

— (задумчивый вопрос)

— Отрицательно. Парень чист. Его никто не вёл. Чище не бывает. Всё?

— (короткий утвердительный звук)

— Тогда передайте мои наилучшие пожелания господину Механику. Конец связи.

Ящик с аппаратом закрыт, а долговязая фигура, отлив на столб, а затем приняв самый беззаботный вид, выныривает прямо под нос очередному патрулю стражи. Жассурга тщательно досматривают, даже обыскивают, но почему-то не находят ни ножа, ни странного сложного ключа, а посему без лишних проволочек отпускают, дабы не раздражал честных людей столь густым пивным перегаром. Через пару минут ночная встреча вылетает из голов полицейских при виде пьяного в умат гнома, старательно гадящего на ступеньки мэрии.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Глава 9

А когда на море качка…

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Мутную и уютную бездну, из которой я медленно всплывал навроде окурка в унитазе, сотряс безмолвный, но совершенно четкий по смыслу совет:

— «Не делай этого. Не всплывай. Не возвращайся в сознание, ты пожалеешь. Ты так пожалеешь, как никогда не жалел, так, как в тот раз, когда не понял, зачем тебя пригласили на чай после того, как ты установил Ларисе систему на компьютер. Ты пожалеешь куда круче, чем в тот раз, когда решил взять камеру на празднование Нового Года с одноклассниками в 1994-ом. Останься здесь. Останься так долго, как только сможешь. Тебе это нужно, поверь…»

Чей это был посыл? Ангела-хранителя? Бога-из-Машины? Какой-то части моего разума, что вечно стоит на страже, холодным рациональным оком озирая все творимые мной безумства?

Неважно. Я его проигнорировал. Вовсе не потому, что являюсь убежденным оппозиционером всего и вся, и не потому, что мне необходимо своими собственными руками и глазами оценить нечто, от чего мне предлагают так радикально отказаться. Нет, просто я был бессмысленным сгустком жизни, не имеющим собственного «я». Переданная надразумом информация бездарно соскользнула с гладкой поверхности пустого мозга, а меня с бульканьем выкинуло в реальность.

Твой-то на три четверти пустой стакан, бытиё…

Что со мной творится, опытный разум осознал сразу, окончательно и бесповоротно — чудовищное похмелье. В висках стучало, в нутрях побулькивало, во рту была Сахара, в которой вместо песка был использованный кошачий наполнитель, а конечности ощущались бесконечно чужими. В отличие от стандартного похмелья, где тебе просто плохо, но если не шевелиться, то ещё туда-сюда, мне было плохо перманентно и по-всякому, так как всё вокруг пребывало в вполне себе заметном движении. Завороженный этими перепадами хренового самочувствия, я застыл между явью, былью и бредом в тщетной попытке обрести точку равновесия, в которой всё будет хорошо.

На какую-то микросекунду это удалось, но потом в поле зрения загорелись пульсирующие надписи, которые очень даже хорошо соотнеслись с трансформациями моего внутреннего состояния:

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

— Внимание! Абстинетный синдром! Вас укачивает! Опорожнение желудка через 0:12… 0:11… 0:10…

— Текущее состояние — тяжелое алкогольное отравление

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Там было что-то ещё, но читать стало невмоготу — подкатывало. Вскочив, я замычал, озираясь бессмысленно в поисках чего-нибудь, что соответствовало бы моменту. Ему соответствовало большое круглое окно, через которое в помещение задувал прохладный свежий воздух. Спотыкаясь и путаясь в ногах, я ломанулся к этому самому окну, высунул в него голову, с облегчением перестав сдерживать свой богатый внутренний мир. Раз, затем ещё, ещё и ещё.

Извергнув из себя то, что никак не хотело уживаться внутри, я сделал пару шагов в сторону, падая на здоровенный шикарный стул, находящийся за не менее шикарным столом. Осмотрелся по сторонам, почти не понимая, что именно вижу. Взгляд просто не наводил фокус на детали, предпочитая плавно их игнорировать, но внезапно зацепился за стоящий в нескольких метрах от стола бочонок с краником, закрепленный в специальных пазах.