Шрифт:
Закладка:
– Я из собеса, нужно кое-что уточнить в документах.
– Из собеса?.. – протянула соседка.
«Дура какая, – подумала Антонина, – нашла кем представиться! Да у этой тетки небось все сотрудники собеса в их районе наперечет! Про всех она все знает – кто замужем, кто развелся, у кого сколько детей, даже какая квартира! Нет, это точно Катька Шешунова, только она может быть такой дурой…»
И правда за дверью послышалась какая-то возня, потом соседка гаркнула:
– А я вот сейчас позвоню в наше отделение и спрошу. Как, говорите, ваша фамилия? Что-то я не разобрала…
После чего Катьку, надо полагать, как ветром сдуло, соседка же издала победный клич, каким индейцы племени хачуа приветствуют своих собратьев, вернувшихся с удачной охоты, и захлопнула за собой дверь.
Антонина перевела дух и хотела было присесть, но тут же едва не подпрыгнула на месте, потому что неслышно подкравшаяся к ней брюнетка изо всех сил пнула ее сапогом в бок. Сапог был не застегнут, второй вообще натянут до половины.
– Сонька, ты рехнулась, что ли? Ведь больно же! – простонала Антонина.
– Ах ты, зараза!
Они переругивались шепотом, и от второго удара сапогом Антонину спас только тихий стон, послышавшийся из кухни.
Хозяин квартиры пытался пошевелиться и даже встать, и упал бы с грохотом, если бы они его не подхватили.
– Нужно скорее отнести его в комнату! – сказала Соня. – А не то он на пол грохнется, тогда соседка точно забеспокоится. Тут слышимость такая…
Старик, несмотря на худобу, оказался удивительно тяжелым. Они уложили его на кровать в спальне и прикрыли покрывалом с вылинявшими ирисами.
Пока брюнетка, ругая подельницу самыми неприличными словами, натягивала сапоги, Антонина протерла на кухне все ручки, вымыла чашки и убрала их в буфет.
Приоткрыв дверь, брюнетка огляделась: на площадке никого не было. Дверь не захлопывалась автоматически, но Антонина прихватила ключи со столика в прихожей.
Дверь заперли, а ключи опустили в почтовый ящик, предварительно вытерев их носовым платком.
На лавочке возле подъезда тоже никто не сидел, и это был, несомненно, хороший знак. Они пересекли двор неспешным шагом, сохраняя на лицах отстраненно-деловитое выражение с легким оттенком высокомерия, какое бывает у мелких чиновниц. Эти умеют управлять своими лицами и тщательно следят, чтобы лицо мигом приняло нужное выражение – холодно-строгое для мелких посетителей и дежурно-приветливое для посетителей рангом повыше.
Пройдя два квартала, брюнетка свернула в небольшой тупик между домами, где оставила машину.
– Уф! – выдохнула Антонина. – Ну, страху я натерпелась! Ничего мы там не забыли?
– Все мы правильно сделали. Если старикан склеит ласты, все подумают, что ему плохо стало во сне. Никто проверять не станет, что он там пил…
– Стерва ты все-таки, Сонька… – неожиданно сказала Антонина. – Неужели тебе старого человека не жаль? Он же нам ничего плохого не сделал…
– Нам не о нем нужно думать, – холодно ответила брюнетка. – Нам нужно думать, что мы скажем Мастеру.
Антонина поежилась: да, это действительно проблема.
– Зря мы с ним связались, – неожиданно для себя сказала она, – ни к чему хорошему это не приведет, я чувствую.
Резкий ответ застыл на губах брюнетки. Она хотела рассмеяться – с каких это пор Тонька стала у них прорицательницей? Да у нее мозгов-то, как у курицы. Но отчего-то вздохнула и спросила:
– А ты считаешь, у нас был выбор?
Антонина промолчала, поскольку выбора тогда, полтора года назад, у них действительно не было.
Все шло относительно хорошо, обе работали в комитете по социальным вопросам: работа по найму, ответственности никакой, зарплата не то чтобы большая, но была возможность доход увеличить. Законы о пособиях одиноким матерям, пенсиях детям-инвалидам и тому подобное все время менялись, так что обычному человеку разобраться в этом было непросто. Попадались, конечно, и такие, кто прекрасно знал, что делать и как договориться с чиновницей. И размер «благодарности» шепотом передавали верным людям: за такое пособие – столько-то, а за такое – побольше… А как же иначе? Не зря народная мудрость твердит: не подмажешь – не поедешь.
Разумеется, это понимали далеко не все посетители. Те, вторые, наивно полагали, что положенное по закону им обязаны назначить, и разговаривали с сотрудниками комитета недопустимо резким тоном. Впрочем, таким редко удавалось чего-либо добиться. Нет, их вовсе не выгоняли. Им просто вежливо, но твердо сообщали, что нужно донести еще одну справку, а потом еще одну, а потом у той, самой первой, заканчивался срок выдачи, так что приходилось собирать все документы по новой. Терпения сотрудникам организации было не занимать, так что со временем просителю надоедало видеть их физиономии, да и времени было жалко.
Но однажды отлично налаженная система дала сбой, потому что нескольких сотрудниц поймали на взятках и, чтобы не выносить сор из избы, тотчас уволили. Среди них оказалась и брюнетка Соня. Антонина же пострадала за компанию: начальница давно хотела устроить на ее место свою племянницу, так что просто воспользовалась случаем.
Что было делать?
Софья и Антонина не относились к тем счастливицам, которых содержит муж. Мужей у них вообще не было. Софья справедливо полагала, что уж себя она как-нибудь обеспечит, а всяких козлов, у которых ни внешности, ни денег, ни приличной работы, кормить не нанималась. Антонина замужем была, но неудачно, поскольку свекровь попалась такая, что поедом ела невестку целыми сутками. И вспоминала она свое недолгое замужество как страшный сон.
Так что, отдохнув и почистив перышки, подруги принялись искать работу. Однако это оказалось непросто, поскольку хоть и уволили их по-тихому, без скандала, слухи все-таки пошли, и любой начальник по кадрам держал у себя в столе список фамилий тех, кого на работу брать нежелательно. В каждой организации своих неприятностей хватает, так что незачем еще и чужие приобретать.
Итак, в мелкие чиновницы путь был закрыт. А поскольку делать они ничего не умели, кроме как сидеть в кабинетах и морочить голову посетителям, то могли устраиваться только на самые незначительные должности в самых мелких фирмочках. И то Софья недолго продержалась, поскольку разговаривала с людьми недопустимо резким, приказным тоном, так что заказчики уходили и больше не возвращались. А Антонину, устроившуюся секретаршей, сразу невзлюбила жена начальника и не успокоилась, пока ее не уволили.
Подруги сделали еще несколько попыток и поняли, что так жить нельзя. Именно в
