от меня в качестве извинений за сегодняшний вечер шкатулку с опалами. Я должен был учитывать, что в первый год инстинкты стража, встретившего свою Искру, слишком сильны. - Громко произнёс Верховный. - И прошу простить, но моё любопытство оказалось сильнее понимания. Тем более, что мне не повезло, и мой путь не пересëкся с той самой, единственной. Но даже я знаю, что инстинкт защиты пары сильнее любых доводов разума. И теперь у меня вопрос, чем думала самка из семьи Эладжио, провоцируя стража нападением на его пару? Мы ведь уже знаем, что это вы с непонятной мне целью попросили передать Имарату Дер-тис-Лоар просьбу явиться якобы от меня и его отца. А зачем?

Верховный вроде улыбался, но от этой его улыбки всё окружающие непроизвольно отступили на два шага назад. Но Вилари похоже или плохо соображала, или вообще ничего не опасалась.

- Да, Верховный, именно я попросила передать несуществующую просьбу якобы от вашего имени. - Склонилась она в кривоватом поклоне. То ли правдоподобно изображала, то ли и правда сильно приложилась при падении. - Но я не имела тёмных замыслов. Я хотела лишь побеседовать с илитари Дер-тис-Лоар. Но не смогла удержать беседу в мирном и доброжелательном русле.

- И о чём же вы так хотели побеседовать с илитари? - показательно удивился Верховный.

- Верховный страж, я прошу у вас возможности откровенного разговора наедине. - Небывало скромно и смиренно попросила Вилари.

- Вот даже как? - теперь удивление Верховного было искренним. - Что же, перенесём наш разговор на другое время. Но пока я считаю вас напавшей на пару стража Дер-тис-Лоар и виновной в собственном плачевном состоянии. До выяснения всех обстоятельств семья Эладжио нежелательные гости в моём замке. Стража покажет вам и вашему отцу где выход.

А вот это был серьёзный знак. Верховный просил меня уйти, потому что признавал, что прошло слишком мало времени от момента обретения моей пары. И все мои инстинкты постоянно не спят и в каждом видят врага для столь ценного для меня существа. Более того, передавал дорогой подарок в качестве извинений, что так рано нарушил необходимое после обретения любому стражу уединение.

Семью же Эладжио он изгонял, и изгонял после того, как обвинил виновной саму Вилари. Да, конечно, разговор по душам может многое изменить. И извиняться за падение самки из-за того, что я её отшвырнул придётся. Тем более, что руку, за которую я её схватил, Вилари держала в очень странном положении. Похоже сломал. Что-то дёрнулось где-то в глубине, что с самкой так нельзя, но и тут же исчезло, когда я вспомнил, что навредил самке, когда та напала на Мою.

Моя неприкосновенна! Права она или нет, никто не смеет ей угрожать, оскорблять или тем более замахиваться! Не важно самец это или самка, да хоть сам Верховный! Уйдя в свои мысли, я не сразу заметил, что Вета задумчива и расстроена.

- Что в твоих мыслях? - спросил её я уже на балконе нашего замка.

- Из-за меня у тебя будут неприятности? - спросила она, чуть прикусывая нижнюю губу, что сразу уводит мои мысли далеко от балов Верховного, взбаломашных самок и всего прочего.

Но Вета искренне и сильно волновалась, поэтому пришлось напомнить себе, что самец нужен не только для любовных игр, но и для защиты от тревог и волнений.

- Нет, - обнял её я. - Правда, нет. Самое большее, придётся извиниться за сломанную руку и синяк на хвосте. Может, потребует какой-то подарок-извинение. Вроде того, что преподнёс тебе Верховный.

- А если она потребует от тебя... - опустила Вета взгляд.

- Моя Искра ревнует и жадничает, да? - довольно засмеялся я.

Мало кто из стражей мог похвастаться ревностью своей спутницы. Для самцов это было особое, лакомое чувство. Ощутить его от своей самочки это огромная честь и роскошь.

- Не смешно! - резко отвернулась Вета.

- Нет, не заставят. И даже содержать до тех пор, пока самка не посчитает, что выздоровела, не потребуют. - Обнял я рассерженно отвернувшуюся пару. - Тебе не о чëм беспокоиться.

Жизнь в замке покатилась по привычному распорядку. Я готовил, Вета исправно делилась рецептами своей подруги, причём упоминание этой рыжей уже не выводило меня из себя. Словно ревность моей пары смогла изгнать мою собственную. Твари наведывались на хребет гораздо реже, словно их отпугивала та ярость, с которой я их встречал. Зато огромные силы тратились на окончание наведения порядка в замке.

Даже мой отец неожиданно для себя попал на развлечение "уберись там, где пару сотен лет никто этого не делал". Но через две недели после дня Верховного и запоминающегося бала, последняя часть замка была приведена в порядок. Гостевое крыло с огромным приёмным залом было отмыто, отреставрировано и заиграло совершенно неожиданной роскошью и красотой.

Тëмно-синий потолок сверкал кристаллами и зелëно-бирюзовой иризацией, напоминая небо над Хребтом. Из того же камня были широкие, тройные колонны украшали стены и обрамляли хрустальные арочные окна, стекая на пол потоками сверкающей тьмы. Пол напоминал горы Хребта, укрытые снегом и искрящимся льдом. Поверху вилась галерея, из-за чего под ней было множество ниш, где можно было бы отдохнуть гостям. У стен стояли многорожковые напольные подсвечники, готовые в любой момент вспыхнуть и осветить весь зал огнём свечей-артефактов. Оказать подсвечникам помощь в этом деле готовы были свисающие с арочных потолков люстры, украшенные потоком струящихся нитей кристаллов горного хрусталя. Люстры выстроились двумя ровными рядами, словно в парадном строю.

В одном конце зала был помост из трёх ступеней. А стена была закрыта огромным резным щитом, где по краю была искусная резьба, изображавшая игольчатые кристаллы льда, острые лезвия глеф и к моему удивлению листья папоротника и незнакомые мне цветы.

- Ландыши, - улыбнулась, проводя пальчиками по небольшим бутонам, державшихся на одной веточке. - А в середине пустота. Сюда просится герб. Герб семьи замка и защитников Хребта. А вот эта пошлость, просится на снос!

Пошлостью, просящейся на снос, был огромный фонтан из лазурита и опаловым дном. Он стоял в противоположном пьедесталу конце зала. Когда я увидел из чего сделано дно фонтана, глазам своим не поверил. Вода подсвечивалась опалами и лазуритовыми стенами, отчего приобретала невероятно красивый цвет.

- Это главное украшение зала! Такое богатство думаю даже Верховный себе