Они начинают тонуть. Определенно.

Веспер продолжает брыкаться, создавая пузырьки, – сильнее, еще сильнее. Теперь они тонут не так активно. Но с такой ношей ей долго не продержаться.

Взгляд и мысли обращаются сначала к козленку, затем к Диаде. Они бы, конечно, поняли? Не лучше ли, если хотя бы один спасется?

Внезапно она вспоминает руки своего отца, которые всегда ее держали. Никогда не отпускали.

Отпускать нельзя. Уж точно не сейчас.

Уставшими ногами она продолжает бить воду.

На спине гудит меч. Там, куда падает взгляд меча, расходится скверна и открывается путь в чистые воды. Серебряные крылья осторожно бьют по воде, находя невидимые тропы в потоках.

Они поднимаются – сперва медленно, а потом все ускоряясь по мере того, как меч находит нужный ритм.

Онемевшие пальцы не слушаются, и Веспер скорее видит, чем осязает, что Диада ускользает. Она пытается удержать, тянется до наруча Диады, хватает ее за другую руку. Непростая задача на такой скорости. Рано или поздно Веспер больше не сможет ее удерживать, это всего лишь вопрос времени.

Девочка тут же закрывает глаза. Прекращает бить ногами по воде, полностью доверяется мечу и обнимает Диаду ногами.

Меч неустанно тащит их наверх, покуда вода не окрашивается красным и золотым, а пронизывающий холод не сменяется прохладой.

Голова Веспер появляется над водой. Она оглядывается и видит неподалеку серый песок.

Глаз тоже его видит. Гудение утихает, крылья прекращают работать и снова складываются. Око закрывается.

Голова Веспер окунается под воду.

Неистово молотя воду, девочка плывет к суше, не поднимая лица. Вскоре ступни задевают торчащий камень, на который ей удается встать. На трясущихся ногах она идет к острову. Камни мешаются с песком, затрудняя движение, но Веспер не останавливается.

«Еще один шаг», – лжет она себе и верит в собственную ложь – и этого достаточно, чтобы не сдаваться.

Она тянет Диаду, покуда может, а потом отпускает ее руку и падает на колени. Лишь опустив козленка на песок, она осознает, что он чересчур тихий.

Веспер встает на четвереньки, закрывает глаза. Чувствует тяжесть меча на спине. Ее руки дрожат от усталости. На внутреннюю сторону маски падает слеза. Она делает глубокий вдох. Затем еще один.

Скидывает плащ и отстегивает меч, кладет его сверху. Ползет к козленку, разрывая резиновый шлем на его голове и стирая остатки голубой краски с холодных губ.

Дрожащими руками давит ему на живот. Выдыхает в его рот.

Вскоре козленок реагирует.

Слабо кашляет, затем еще раз, сильнее. Внезапно вскакивает на ноги, отрыгивает ярко окрашенную воду на песок. Когда он заканчивает, Веспер уже спит. Козленок блеет и бодается. Девочка стонет, но не шевелится.

Какое-то время козленок смотрит на нее, затем оглядывает незнакомую территорию. Решение принято. Он возвращается обратно и устраивается рядом с девочкой, кладет ей на живот голову, которая поднимается и опадает в одном ритме с дыханием Веспер.

* * *

Самаэль карабкается на старый металлический холм. Он старается не смотреть на Разлом. Нутряное чутье заставляет его не отрывать взгляда от неровного ржавого пола. Какая-то часть его знает, что он не сможет стереть из памяти то, что там находится. Ему будет легче перенести увиденное, когда он вновь займет свой наблюдательный пост.

Он ставит ноги туда, куда ставит их обычно, наслаждаясь привычным ощущением. Он врос в это место. Он не понимает почему, но это не важно.

Заземлившись, он поднимает голову.

К Разлому несутся четыре отряда инферналей. Сквернавцев ожидаемо не может обогнать никто, только мелькают их заплывшие, никогда не запутывающиеся ноги. Вплотную за ними – Заусенец, как обычно бегущий с нечеловеческой скоростью. По сравнению с переваливающимся Образиной, остальные кажутся практически воплощением изящества. Вспятившая выпячивает зад. Она не может бежать и поэтому сидит на огромной спине порождения Узурпатора, словно перекрученный прыщ на неуклюжей горе.

Наконец Самаэль поднимает взгляд еще выше – на горизонт и на сам Разлом.

Не желая того, отступает на шаг.

За время его отсутствия Тоска выросла. Она перекрыла солидную область Разлома своими эфемерными завихрениями желто-зеленого клубящегося дыма. Инородное семя, пытающееся прижиться на враждебной почве. Там, где реальность истончается и растекается Тоска, заполняя определенными потоками сущности все промежутки, очерчивая границы между этим миром и невозможным.

Там, где реальности смазываются, проявляется Тоска, а ее сущность дымится под лучами расколотых солнц. Вдоль границы Тоска пылает, затвердевая и кристаллизуясь, создавая странные, похожие на звезды деревья. Этот лес одинаково бодро прорастает вниз и вверх, вдыхая воздух и выдыхая что-то иное.

Первыми этого чужемирного леса достигают Сквернавцы.

Самаэль наблюдает, как их лорд, огибая гладкие стволы, несется по вздувающейся волдырями земле. На четвертом таком прыжке что-то начинает меняться. Расстояние искривляется. Растягивается.

Самаэль наклоняется вперед, чтобы лучше рассмотреть. Кажется, что голова лорда Сквернавца опережает его многочисленные ноги, а тело и шея растягиваются, пытаясь приспособиться к новым условиям.

Остальные сквернавцы мешкают и вскоре понимают, что вперед их несут не только ноги. Пока они пятятся назад, их лорд мчится дальше, подобно растянутой на многие мили резине. Затем он исчезает.

Глаза полукровки ухватывают последнюю вспышку сущности лорда, узкую нить пепла, – та испаряется, исчезает.

Она уничтожена.

Не желая больше следовать за лордом, не в силах остановиться, сквернавцы сползаются к своей бесславной гибели. Гладкие стволы фиксируют их отражения, искажая их. Самаэль рад, что не может разглядеть эти картинки.

Те, кто может, – поворачиваются и возвращаются домой. Все, кроме Вспятившей. Ибо, даже отступая, она обречена смотреть туда, куда, по идее, не должна.

Лишь она и Самаэль видят, как растягиваются сквернавцы, видят, как пробивающаяся из их оболочек сущность разрывает их изнутри. Там, где когда-то были монстры, теперь – скопление созданных из сущности деревьев, длинных тонких тростинок, хрупких соломинок, вырастающих из горы застывших конечностей. С каждого свисает мешок мяса и стягом поражения колышется на ветру.

* * *

Волны лижут сапоги Диады. Она лежит там, где ее оставили, с отведенной в сторону рукой. Над ее головой, медленно клонясь к горизонту, одно вокруг другого вращаются солнца.

Веспер сидит неподалеку и кормит козленка. Рядом с ней спит меч. Закончив кормиться, козленок на дрожащих ногах ковыляет вдоль берега. Далеко он не уходит, часто оборачивается назад и блеет до тех пор, пока не получает ответа.