Постепенно картина складывается. В этой башне живёт некий могучий человек, способный голосом управлять людьми. Ему приходится пить кровь, как вампиру. А когда он не может сделать это с дочерьми, то вызывает кого-нибудь снаружи.

– А где твоя мать? – спрашиваю.

– Что означает это слово? «Мать».

– Женщина, которая тебя родила.

– Меня родила сестра, – отвечает. – И сестру рожу я.

– Это так не работает. Мама рожает ребёнка, который становится дочерью. У тебя есть мама, ты её дочь. Когда ты родишь, то сама станешь мамой, а твой ребёнок – дочерью, или сыном, если это мальчик.

– Бессмыслица, – говорит.

– Я тебе сейчас всё подробно объясню, – говорю. – Чтобы родить ребёнка, нужен мужчина и женщина. Когда они возлежат на одном ложе, женщина беременеет и рождает ребёнка. Ты наверняка и сама это знаешь. Мужчина и женщина – пара. Их общее дело – продолжение жизни. Родившийся ребёнок, родившаяся девочка, не сестра никому из них. Она их дочь. Новое поколение. И эта дочь, когда подрастёт, найдёт себе мужчину, чтобы родить ещё одно поколение. Это бесконечный процесс, благодаря которому люди остаются на свете.

Хельдис мотает головой, она ничего из этого не понимает.

– Давай ещё раз заново, – говорю. – Кто тебя родил?

– Эмин, моя сестра, – отвечает.

– А её кто родил?

– Эрисса, другая моя сестра.

– Отлично, это три поколения женщин. Сначала идёт Эрисса, потом Эмин, потом ты, Хельдис. У каждого из них были мужчины. Как зовут твоего отца?

– Вулвехаф, это его мы слышали, когда он шёл вниз.

– Отлично, мы постепенно двигаемся к пониманию. Значит, твои родители – Вулвехаф и Эмин. Как зовут отца Эмин?

– Вулвехаф...

– Погоди ка... – говорю. – Твой отец – одновременно отец твоей матери?

Смотрим друг на друга и не можем понять, что один пытается донести другому.

– А как зовут отца Эриссы?

– Вулвехаф, – отвечает.

– Значит, твой отец возлежал с Эриссой и родилась Эмин, затем он возлежал Эмин и родилась ты, и с тобой он тоже возлежал?

– Да, – говорит. – Скоро родится ещё одна моя сестра.

– И с ней он тоже когда-нибудь возлежит, – констатирую.

Неудивительно, что у Хельдис столько сестёр. Этот загадочный Вулвехаф растит дочерей как скот, чтобы «выпивать» их. Разводит собственную родню, как на ферме, чтобы питаться ими.

– Где может быть моя подруга? – спрашиваю. – Аделари.

– Если она пришла два дня назад, – говорит Хельдис. – То отец успел её выпить и сжечь. Тихо!

Прислушиваемся у двери к звукам снаружи, пока ничего.

– Хотя... – говорит.

– Что, хотя?

– Когда отец шёл мимо, он шаркал ногами. У него другая походка, когда он выпивает одну из моих сестёр. Возможно, твоя подруга где-то спряталась. Тебе стоит её поискать.

– Поможешь мне? – спрашиваю.

В ужасе Хельдис мотает головой. Она до смерти боится отца и малейший шанс оказаться у него на виду вызывает ужасные приступы тревоги. Не удивительно, после того, кем она его описала.

– У меня к тебе одна просьба, – говорит.

– Какая?

– Не мог бы ты поискать моих братьев?

– Ох, Хельдис, – говорю.

– Пожалуйста. Если отец не отправлял их в другие башни, значит они должны быть где-то здесь. Заперты.

– Хельдис...

– Пожалуйста.

Ком подкатывает к горлу. Как сказать девушке, что её братья давным-давно мертвы? Вулвехаф наверняка избавлялся от них ещё во младенчестве, чтобы они не выросли для него конкурентами и не сбросили с вершины башни.

– Хорошо, – говорю. – Я поищу твоих братьев.

Надеваю беруши, выхожу из комнаты Хельдис и со свечой в руке медленно поднимаюсь вверх по лестнице. Башня невероятно огромная. Тут должны быть сотни этажей, и на каждом с десяток комнат. Если заходить в каждую из тысячи помещений, уйдёт вечность. Как же мне найти Аделари, если она может быть в одной из них, с затычками в ушах. Я буду тихо звать её, а она не ответит, поскольку примет меня за хозяина этой башни. Она даже не догадывается, что кто-то из деревни пришёл её спасать.

Если она и жива, то в этот момент прячется где-то в шкафу и считает, что жители Дарграга никогда не осмелятся уйти так далеко в пустыню. Лишь она одна против ужасающего человека, бродящего вверх и вниз по ступеням.

Стоит мне подняться на два этажа, как я натыкаюсь на призрачный силуэт в углу.

«Ещё одна сестра», – мелькает мысль.

А затем я слышу голос, тихий, скрипучий:

– Стоять.

Его источник достаточно близко, чтобы пробиваться сквозь платочные беруши.

Мгновенно останавливаюсь и вижу перед собой древнего старика, горбатого, скукоженного, весь какой-то угловатый, пятнистый, с седыми волосами по всему телу. В дедовском ночном колпаке и почти такой же сорочке, как у Хельдис.

– Не бойся, – говорит. – Я Вулвехаф, живу здесь.

Смотрю на него и понимаю, что бояться действительно нечего – у старика необыкновенно добрые глаза. Всё, что наговорила про него Хельдис – откровенное враньё. Не может этот человек никому навредить. Снимаю беруши, выбрасываю.

– Давно я не встречал у себя гостей. А я ведь не приоделся, не приготовил еды. Столько хлопот, столько хлопот.

– Меня зовут Гарн, – говорю.

Пожимаем друг другу руки, у старика маленькая и совсем сухая ладонь.

– Пойдём за мной, – говорит. – Поедим как нормальные люди.

А ведь я уже c неделю не ел нормальной еды, лишь вяленое скорпионье мясо, да вода из бурдюка.

– С превеликой радостью, – отвечаю.

Иду за стариком наверх, чтобы отобедать. В желудке урчит.

Глава 29

С каждым шагом старик опирается на стену и, кажется, вот-вот упадёт. Ступени для него – настоящее испытание. Пыхтит, взбирается с ужасающими усилиями, я иду сзади и подстраховываю, чтобы он не оступился и не покатился вниз.

А лифта здесь нет?

Мы проходим всего два этажа, когда оказываемся на самой вершине башни: она расколота, с одной стороны полностью отсутствует стена. Через дыру можно увидеть небо и бескрайнюю пустыню, тянущуюся до горизонта.

– Но, – говорю, – как мы здесь