десяток ромея и копта не рисковал никто. Египтяне собрали свои отряды и стали неподалеку. Отдельным войском стали и даны с норвежцами. Командование над ними отдали Сигурду Ужасу Авар, причем, к немалому удивлению Святослава, это был приказ самого князя. Княжич удивился, но ослушаться не посмел. Не посмели ослушаться и ярлы, ведь право на военную власть можно было оспорить только в поединке. Впрочем, самоубийц не нашлось, и так Сигурд стал походным конунгом, вождем двух тысяч бойцов.

— Так сколько? — повторил Святослав.

— Больше сотни всадников, государь, — глухо ответил тот.

— Скверно, — обронил княжич. Он только что вернулся из поездки по восточным городам Дельты, проверяя их готовность к обороне. — Значит, в засаду попал тот, кто сам устраивал засаду. Вот тебе и верблюжатники. Дали нам по носу, чтобы не зазнавались. Ушли-то хоть как?

— Из луков отбились, — поднял глаза Айсын. — Подпускали и расстреливали в упор. Иначе загнали бы нас, как раненых оленей. Потом оторвались и переплыли реку там, где берег чистый был. Мы то место давно приметили. Арабы не пошли за нами, побоялись.

— Что думаешь, Войцех? — княжич повернулся к советнику, который следовал за ним, как тень.

— Думаю, нам не надо спешить и делать глупости, — пожал плечами тот. — На два дня пути от них нет ни зернышка. Они не смогут сидеть в осаде бесконечно. Они попробуют либо взять город, либо уйдут оттуда и оставят его в тылу.

— Рискованно, — ответил после раздумья Святослав.

— Рискованно, — согласился старый воин. — Но возможно. Они ребята отчаянные, и воевать умеют.

— Ты бы сам что сделал? — спросил Святослав.

— Взял бы в заложники семьи синайских шейхов, — пожал плечами воин. — И послал бедуинов в рейд по нашим тылам.

— Уже, — обронил Вячко. — Бедуины уже нападают. Они не идут пока южнее канала, но в окрестностях Бильбаиса мы недавно перебили несколько мелких шаек. Кстати, семьи у них никто в заложники не брал. Они сами на разбой пошли.

— Они же клятву давали! — вскинулся в удивлении Айсын.

— Мы неверные, — пожал плечами Святослав. — Клятва, данная нам, не стоит ничего.

— Под нож пущу тварей, — хищно оскалился Айсын.

— У нас сейчас другие заботы, — остудил его Святослав. — Амр пойдет сюда, прямо к этому месту. Арабы всегда идут по этому пути, вдоль восточного рукава Нила. Здесь шли их караваны, здесь же пойдет их войско. У них две задачи: сокрушить Пелузий и Бильбаис. После этого открыт путь на Гелиополь и Вавилон. Да зачем я вам это рассказываю? Мы же сами только что это проделали!

— Предлагаю ждать, княже, — сказал Войцех. — Время работает на нас. Припасов в Пелузии пока хватает. Нам спешить некуда. Если только арабы не рискнут и не бросят осаждать город. Но на них это совсем не похоже. Думаю, они пойдут на штурм. По крайней мере, наш план таков.

* * *

В то же самое время. Пелузий.

Ожидание мучительно. И даже небольшая победа, в которой воины Аллаха перерезали немалый отряд всадников египетского префекта, дала прилив энтузиазма совсем ненадолго. Вновь началась осада, что означало бесконечное безделье рядом с неприступной крепостью. Пелузий сдаваться не собирался. Напротив, воины его выходили на стены, жрали на виду у арабов свежие лепешки и издевательски предлагали им попробовать.

— Эй, верблюжатники! Переговоры! — заорал вдруг воин со стены. Он говорил по-арабски с акцентом, но вполне понятно. — Зовите своего главного! Всеми богами, какие только есть, клянемся, что не тронем его!

О необычном происшествии тут же доложили Амру ибн аль-Асу и он, немало удивленный, подскакал к стене, выискивая подвох. Ну, или притаившегося лучника, на худой конец. Свита командующего готовилась прикрыть его щитами или собственными телами, если что-то пойдет не так. Но нет, подвоха не было. Видно, этому неверному известно, что такое честь воина.

— Ты хочешь сдать крепость? — крикнул Амр. — Сдавай, и я клянусь Аллахом, что отпущу и тебя, и тех горожан, кто захочет уйти! Их жизни, их добро и честь их женщин будут под нашей защитой!

— Какие еще горожане? — изумился воин на стене. Он оказался удивительно молод, и его подбородок был тщательно выскоблен, давая место для роста жидким еще усишкам. — Тут нет ни души. Его светлость Святослав Самославович приказал всех выселить отсюда. Здесь остались только воины и припасы. Мы тут еще пару лет просидеть можем.

— Так зачем ты меня позвал, мальчишка? — растерялся Амр. — Ромеи, когда зовут на переговоры, либо сдают город, либо обещают по солиду на воина и одежду. Ах да, еще сто солидов вождю! Глупые дураки. Они хотят нас купить тем, что и так наше. Или ты тоже хочешь предложить нам золота, чтобы мы сняли осаду?

— С ума сошел? — еще больше изумился воин. — Чтобы бандофор флагманского корабля за деньги город сдал? Да ты пьяный, что ли, старик? Я предлагаю тебе уйти, пока еще не поздно. Но не просто так, а с условием!

— Это с каким же? — изумился Амр, а в его свите начали перешептываться. Воины, прошедшие множество битв, гадали, что это такое происходит прямо на их глазах.

— Ты заплатишь по солиду за каждого своего воина, и тогда я тебя отпущу! — крикнул воин со стены. — Ты спокойно унесешь отсюда свою тощую старую задницу, и тебя никто не тронет. Ты будешь под нашей защитой до самой Газы! Я клянусь тебе в этом святым Георгием-змееборцем! А если не уедешь, то из твоей шкуры сделают бубен, по которому я буду колотить каждый праздник! Хотя нет! Твоя шкура так обвисла, что из нее можно сделать сразу несколько бубнов! Один я пошлю твоей жене, а другой халифу Умару! Он будет бить по нему и вспоминать одного старого дурака, который понапрасну потерял целое войско.

— Ты умрешь страшной смертью, щенок, — спокойно ответил ему Амр. — Постарайся погибнуть в бою, иначе я казню тебя по обычаю своего народа. Тебя зашьют в сырую верблюжью шкуру и оставят на солнце. Шкура сожмется на жаре, а я буду наслаждаться твоими воплями и хрустом ломающихся костей.

— Я устал ждать, когда ты уже начнешь воевать, любитель молодых осликов! — совершенно спокойно ответил юный воин. — Приласкай напоследок своего