Наконец дверь отворилась.

— Вы ко мне? — спросил холеный мужчина. На его лице не было и тени смущения.

— Да. Я главврач Поречской больницы, — представилась Наталья. Она умышленно не сказала «участковой». Пусть думает, что Поречская больница это солидное медицинское учреждение и с его главврачом следует считаться. Заведующий недоверчиво окинул Наталью взглядом. Тем не менее, пригласив в кабинет, учтиво пропустил ее вперед.

— Слушаю.

— Прошу вас коротко рассказать о состоянии здоровья Веры Ивановны Тереховой.

Заведующий предложил Наталье кресло. Сам сел напротив, еще раз изучающе посмотрел на Наталью, стал перекладывать на столе истории болезни, листки бумаги, зачем-то переставил с одного места на другое перекидной календарь. По этим несуетливым, но бесцельным движениям угадывалось, что время у него есть и что он готов уделить достаточно внимания симпатичной посетительнице.

— Вы не очень торопитесь? — спросил заведующий.

— Меня ждет девочка в холле.

— Дочь?

— Дочь Тереховой.

— Без присмотра девочку оставлять, конечно, нельзя. Отведите ее к мамаше, а сами возвращайтесь сюда. Я подробно расскажу вам о Тереховой. Кстати, она вам родственница?

— Пациентка.

— Минуточку. — Заведующий разыскал историю болезни Веры. Пробежал глазами по одному из вклеенных листов и спросил: — Вы, извините, не Титова?

Догадливым оказался заведующий.

— Да. Наталья Николаевна.

— Мне тем более будет приятно поговорить с вами. Я в курсе. Знаю, что вы были первой, кто поставил Тереховой правильный диагноз.

Наталья вернулась в холл. Оксанка напряженно сидела на стуле и оглядывалась по сторонам. Непривычной для нее была обстановка.

Увидев Наталью, девочка спрыгнула на пол и побежала навстречу:

— А где мама?

— Пошли к твоей маме.

В палате, где лежала Вера Терехова, была еще одна женщина. Она-то и помогала Вере. Наталья ожидала, что Оксанка сразу же бросится к маме. Но, удивительное дело: девочка прижималась своим крохотным тельцем к ногам Натальи и несмело продвигалась к койке, с которой на нее ошеломленно смотрела мать. Конечно, дома все было бы иначе. Но здесь другая обстановка, незнакомая женщина. Вера не верила своим глазам. Да может ли такое быть, чтобы кто-то ее навестил? Ну, Наталья еще куда ни шло. Но чтобы взять с собой и Оксанку! И все-таки ее родная малышка здесь, рядом. Сколько времени ушло, как они не видели друг друга? Месяца два, не меньше. Крепилась, крепилась Вера, а все же сдержать слез не могла.

— Не обращайте внимания, — словно оправдываясь, проговаривала она, бабьи слезы — что дождевая вода. Они льются и когда муторно на душе, и когда хоть краем, да проглянет солнышко.

— Ну, как наши дела? — спросила Наталья. — Болит спина?

— Да нет. Теперь вроде бы легче.

— А ходить пока не получается?

— Может, и ходила бы, да врачи не разрешают. Надо, говорят, чтобы соли рассосались.

«Соли рассосались», «отложение солей» — знакомые выражения. К ним Наталья привыкла, как привыкают к неизбежности. К сожалению, медицина еще не всемогуща. Вот и приходится ее служителям иногда выкручиваться, говорить больным пусть далекие от истины, но в какой-то мере целительные слова. Слова… Какое умение, какой нужен талант, чтобы безошибочно пользоваться этим обоюдоострым оружием, пользоваться так, чтобы больной поверил врачу, поверил в святую ложь. Наталья никогда не забудет случая из своей студенческой практики. Один заядлый курильщик, бывало, проснется ночью и так зайдется от кашля, что весь посинеет. Его уговаривали, стыдили, пугали всякими болезнями. Говорили, что пока у него только хронический бронхит, но если не бросит курить, наступит удушье, а то дело может кончиться и раком легкого. Не верил человек. А может, и верил, да не находил сил себя перебороть. Время шло. И надо же, заболел-таки курильщик раком легкого. Болезнь эта вначале и так мало заметна, а если она начинается на фоне привычного кашля, то и вовсе скрыта. Обратился к врачу, когда стало совсем невмоготу. Обследовали. Оказалось, что слишком поздно. «Что вы хотите, говорил лечащий врач, — столько курить и не кашлять». — «Так что у меня?» «Хронический бронхит». Но теперь больной уже не верил: нагнали на него когда-то страху. Нет, здесь что-то не так. Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы не доцент, который вел группу студентов. Демонстрируя перед ними больного, он сказал: «Видите, молодые коллеги, к чему может привести курение? Началось с бронхита, а кончилось воспалением легких». «Так у меня воспаление легких?» — перебил доцента повеселевший больной. «Чему ж тут радоваться?» — деланно сокрушенным тоном спросил доцент. «Но воспаление легких же лечится». — «Лечится, хотя и с трудом». Тонко, очень тонко подошел доцент. Начал с разговора не с больным, а со студентами, без пяти минут врачами. Как бы подвел итог разбора заболевания. Спас умно подобранный «диагноз». А то самочувствие человека резко ухудшается, а ему объясняют это обыкновенным бронхитом, с которым он ходил больше десятка лет.

— Вот тебе, Вера, яблоки. Мы с Оксанкой купили. Вы тут поговорите, а я тем временем зайду к заведующему отделением. Он же у тебя лечащий врач? — спросила Наталья.

— Да. Узнайте, Наталья Николаевна, сколько мне еще тут быть.

— Узнаю, Вера, все узнаю. Вернусь — расскажу.

Когда Наталья, постучав, открыла дверь кабинета заведующего, она поняла, что ее ждали. И не просто ждали, а успели навести порядок. Даже где-то раздобыли цветы. Сам заведующий был теперь в свежем накрахмаленном халате, но без шапочки. Будто забыл ее надеть. Будь он лыс или хотя бы с залысинами, вряд ли «забыл» бы шапочку. Но без нее он и в самом деле выигрывал. Аккуратно, волнами уложенные волосы отливали медью духовой трубы.

— Закревский Виктор Вениаминович, — представился наконец заведующий. Садитесь, пожалуйста, в кресло. Вы, конечно, знаете, что дела Тереховой плохи. В костях у нее, по рентгеновским снимкам, живого места нет.

Наталья внимательно слушала Закревского и невольно сравнивала его с фазаном. Даже походка и та казалась птичьей. В такт неторопливым шагам Виктор Вениаминович слегка подавал голову вперед.

— Кофе будете пить?

— Не откажусь.

Закревский, извинившись, вышел. Через несколько минут вернулся с чайником, из носика которого струйкой бил пар. Из шкафчика достал банку с растворимым кофе, раскрыл коробку конфет. Ополоснул под краном две чашки, плеснул в них кипятку и сказал:

— Угощайтесь.

Наталья, растворив в чашке пол-ложечки кофе и надкусив конфету, не без умысла спросила:

— Где вы покупали такие конфеты?

Думала, что Закревский сочинит что-нибудь такое, что проверить невозможно. Но, к удивлению, он без тени смущения ответил:

— Нигде я их не покупал. Вы видели, как из моего кабинета вышла женщина?

— Да.

— Вот она их мне и