— Что будем заказывать? — поинтересовалась я, листая меню. — Ты обещал мне великолепные медальоны из говядины.

— Да, — подтвердил мужчина. — Какой-нибудь салат?

Я чуть не ляпнула «греческий», узрев в меню знакомую картинку, но вовремя прикусила язык и просто ткнула пальцем в фото. Не слишком культурно, но зато не будет выглядеть так, словно я иномирянка. Себастьян одобрительно кивнул, предложил ещё выбрать десерт — с этим я справилась быстро, благо, по фото удалось опознать множество знакомых блюд.

Официант совсем скоро вернулся со стаканом сока и графином с водой. Принял заказ, ещё раз любопытно взглянул на меня и поспешил удалиться, пообещав, что блюда будут уже через двадцать минут. Мы же остались наедине, и я внезапно осознала, что кроме еды в ресторанах ещё положено разговаривать.

Себастьян подался вперед и ни с того ни с сего взял меня за руку. Я вздрогнула, но сжала в ответ его ладонь, наслаждаясь теплом, излучаемым мужчиной. В очередной раз осознала, насколько же сильно он мне нравится, и шумно втянула носом воздух — чтобы успокоиться.

Насколько проще было бы, если б это был мой мир! Я б никогда не стала творить того, что творила местная Эдита! Но, к сожалению, теперь оставалось только исправлять и минимизировать последствия.

— Ты выглядишь уставшей, — вдруг промолвил Себастьян. — И как будто невыспавшейся… Что-то случилось?

— Да ничего, — я отмахнулась. — Просто масштабы разрушений такие, что я… Просто ума не приложу, как все это поскорее исправить. Иногда просто опускаются руки, особенно когда я в очередной раз сталкиваюсь с сопротивлением от купидонов или с Любовным Патрулем… Хотя, с ними я вообще не сталкиваюсь. Мне кажется, они просто будут оставлять отчеты и улетать по своим делам. Или следить за тем, как убрать меня поскорее с должности. Я понимаю, что была далеко не идеальна!.. Но я же живой человек, я хочу исправиться и…

Я запнулась.

Себастьян как-то очень уж странно на меня смотрел, и я вспомнила: он знает предыдущую Эдиту гораздо лучше, чем я её узнала за те пятнадцать минут нашего общения и сутки попыток разобраться в её жизни. Тем не менее, руку он не убрал, все ещё сжимал мою ладонь, словно таким образом пытался поддержать. И смотрел вроде бы мягко, с любовью, с нежностью…

— Расскажи мне, — вдруг попросил он, — что ты собираешься делать?

12

Если честно, под внимательным взглядом Себастьяна я почувствовала себя неловко. Собственный план действий вдруг показался до ужасного глупым, и я невольно вжалась в стул, как будто пыталась спрятаться куда-нибудь. Мужчина не сводил с меня глаз и едва заметно улыбался, будто пытаясь таким образом приободрить. Не знаю, каким чудом ему удалось заставить меня прийти в себя, но я немного расслабилась и решила поведать свой абсурдный план.

— Нам дают слишком мало стрел, — сообщила я. — Гораздо меньше, чем есть разнарядок, а ведь остались ещё старые долги. Но чтобы выдавали свежие стрелы, по мнению купидонов, надо разобраться с тем, что они натворили. Я думала сначала разгрести все в архиве… И отобрала тех купидонов, которые не замешаны в преступлениях и более-менее выполняют свою работу. Если они выполнят всю суточную норму, то, возможно, в следующий раз стрел будет больше. И… Было бы неплохо подобрать и свежих, более старательных работников, если те, что сейчас в архиве, не станут на путь истинный. Я ещё вот над чем думала, возможно, кому-то удастся вернуть себе крылья?

— А ты помнишь, как они их потеряли?

Я отрицательно покачала головой.

— Димитрий сознался мне в том, что совершал определенные противоправные действия. И не только он. Их крылья из-за этого стали совсем непригодны к полету… Но такое произошло не со всеми, к счастью, — я расплылась в улыбке. — У меня есть один кристально честный купидон, совсем молодой. Ты бы видел его крылья!

Я говорила с таким неподдельным восторгом, что, кажется, привлекла к себе внимание и остальных посетителей кафе. Пришлось говорить тише; что-то мне подсказывало, что простым жителям не следовало знать о деяниях богини любви.

— Его норма — пять-шесть стрел. А все остальные могут от силы две-три… Так что это потрясающий результат. Но я уверена, что остальные тоже смогут подтянуться. А кто не сможет… Пусть пока выполняют другую работу. Когда она закончится, проверю. Не исправятся… Значит, буду прощаться с ними. Если исправятся — попробую поручить им стрелы. В конце концов, разнарядок огромное количество, Рене притащил целую стопку, а это, наверное, только за последнюю неделю!

В дверном проеме замаячил официант, и пришлось умолкнуть.

Еда пахла просто изумительно. Я уставилась на медальон, как тот голодный тигр, которого долгое время пытались кормить травой, а он, бедняга, все сопротивлялся. Кажется, эта реакция вызвала у Себастьяна улыбку. Официант покосился на меня с таким подозрением, что я вновь засомневалась в правильности того, что делаю, но решила — сражаться надо до конца, держать лицо — тем более! Позволить себе сейчас сдаться означало признать поражение и отправиться на тот свет.

А на тот свет я, понятное дело, не хотела. Не то чтобы этот шибко комфортен, но, по крайней мере, я сейчас живая.

— Угощайся, — улыбнулся Себастьян, как-то уж очень провокативно придвигая ко мне тарелку. — Я же говорил, медальоны просто замечательные.

— Да? Спасибо, — я вооружилась вилкой и ножом, отрезала первый кусочек мяса, попробовала его и едва не потеряла сознание от того, насколько это было вкусно. — Просто… Просто изумительно! Потрясающе! Я никогда не пробовала ничего лучше.

— Очень рад, — вздохнул Себастьян, — что удалось доставить тебе удовольствие.

Он тоже принялся за еду. Я с трудом сдерживалась, чтобы не наброситься на медальоны так, словно вырвалась только что из тюрьмы и видела нормальную еду впервые за много дней. По сути, так оно и было — за вычетом тюрьмы, разумеется, — но я не хотела, чтобы бог смерти что-то заподозрил.

Он и так с некоторым удивлением наблюдал за мной.

— Значит, — протянул он спустя минуту, — ты решила немного усовершенствовать работу Канцелярии Любви?

— Да, — утвердительно кивнула я. — Потому что то, что происходит в ней сейчас, просто отвратительно. Не понимаю, как… Как я могла так все это запустить.

— Твоя инициативность поражает.

— Да, Рене тоже говорил об этом, — кивнула я.

- У вас в последнее время были отвратительные отношения.

Я вздохнула. А с кем у Эдиты были нормальные отношения? С этим паскудником Димитрием? Вот уж, подобрала себе