Шрифт:
Закладка:
— Мастер Снайдер, — возгласил телефон.
Отказываться от разговора со своим куратором как-то не принято: его — или ее — мнение может оказаться решающим, когда тебя будут оценивать, как потенциального студента Академии — да и любого серьезного заведения.
— Принимаю, — торопливо выпалил я и добавил, когда на экране появилось худое лицо: — Здравствуйте, сэр.
— Здравствуй, Джим, — сказал Снайдер. — Как дела?
— Вот, очень занят, — тонко намекнул я.
— Да уж. Такой ты, значит, настойчивый и трудолюбивый, что ли? Все показатели показывают, что такой работой ты себя и в гроб загнать можешь. Сменить занятие, сбавить темп — вот что тебе нужно. Даже необходимо.
Ну откуда, спрашивается, взялись по нашу душу специалисты, берущие на себя смелость распоряжаться твоей жизнью на основании твоего психопрофиля и своих шибко умственных теорий? Будь я подмастерьем кого-нибудь из торговцев Торгово-технической Лиги, плевал бы он с высокой колокольни на «оптимальную стратегию» моего развития. Он просто сказал бы мне: «Чинг, сделай то», или «Чинг, выучи се», а не получится у меня, так сразу я никакой не подмастерье, а свободный праздношатающийся гражданин, либо даже труп — ведь говорили бы мы с ним в далеком, незнакомом мире, среди чужих звезд. Звезд, понимаете?
Только к чему зря мечтать? Подмастерьев у Лиги меньше, чем волос у нейтрона, и почти все вакансии заполняются родственниками (это не столько грубая, примитивная семейственность, сколько глубокая вера, что родственник человека, умеющего выживать, имеет больше шансов выжить, чем случайно выбранный наземный малец). Так что я — самый заурядный студент, старающийся получить место в Академии, а буде такое удастся — окончить ее, поступить на службу и, может быть, дорасти в конце концов до капитана.
— Говоря откровенно, — продолжал Саймон Снайдер, — меня крайне беспокоит твое безразличие ко внеучебным занятиям. Такое безразличие очень опасно для растущей личности.
Вот я и придумал некое мероприятие, вполне для тебя подходящее. К тому же это не просто забава, а настоящее дело, выполнение которого принесет честь и славу… — тут он улыбнулся, притворяясь, что притворяется, — всему образовательному комплексу мегаполиса Сан-Франциско.
— Времени нету! — взвыл я.
— Есть, и сколько угодно. Нельзя же учиться двадцать четыре часа в сутки, даже если врач разрешит глотать стимулянты. Мозги от такого киснут. Делу, конечно, время, потехе час, только где же у тебя хоть час-то этот? Кроме того, Джим, здесь есть очень серьезное обстоятельство. Мне бы хотелось при обсуждении кандидатур с чистым сердцем упомянуть о твоем альтруизме, а не только о технических способностях.
Я обреченно расслабился, позволил креслу тоже расслабиться вокруг моего тела, и произнес радостным — во всяком случае, я на это надеялся — голосом:
— Расскажите, пожалуйста, поподробнее, мастер Снайдер.
— Я знал, что могу на тебя рассчитывать. — Он расплылся в улыбке. — Слышал о предстоящем Фестивале Человека?
— Об этом?.. Конечно, слышал! — с преувеличенным энтузиазмом завопил я, вовремя сообразив, насколько кисло прозвучал вопрос.
— Не вижу что-то особой радости, — подозрительно сощурился мой куратор.
— О, я обязательно посмотрю церемонию открытия, ну и музыку там, и театр, и всякое — когда будет случай. Только мне нужно разобраться в этих преобразованиях из теории гипердрайва, а то…
— Боюсь, Джим, ты не совсем понимаешь значение Фестиваля. Он — не просто куча каких-то там представлений, он — утверждение.
Да слышал я это, слышал. Слышал так часто, что скулы уже от тоски сводило. Вы и сами, наверное, помните аргументацию устроителей: «Завоевывая звезды, человечество рискует потерять свою душу. Внеземные колонии раскалываются на новые нации, для которых Земля — даже не воспоминание, а нечто совсем смутное. Наши первопроходцы, наши торговцы рвутся все дальше и дальше, но ими движет не миссионерский дух, а тяга к приключениям и страсть к наживе. А тем временем Солнечное Содружество буквально захлестнули чужие — нечеловеческие — веяния, их источник — не только дипломаты, Дельцы, студенты и туристы, но и фальшивый блеск ложных идей, зародившихся вдали от колыбели и родного очага человечества. Да, согласны, в культурах этих чужаков много ценного, полезного, но гораздо больше там совершенно для нас неприемлемого и даже вредоносного, разрушительного, особенно в области искусства. Кроме того, они берут от нас гораздо больше, чем мы от них. Так давайте же гордо подтвердим этот непреложный факт. Давайте взовем к нашим истокам, к нашей исходной многоликости. Посадим новые корни в почву, взрастившую наших предков.
Сильно все это липой попахивало, но все-таки рассчитанная на целый год демонстрация прошлого Земли — картинки должны быть колоритными. Только какое же там серьезное значение? Будущее (думал я, благоразумно помалкивая в тряпочку) принадлежит космосу. Во всяком случае, личное мое — хотелось бы надеяться — будущее. Ну что мне до каких-то иссохших костей, во что их ни обряжай? Не подумайте только, что я презирал прошлое, не был я таким идиотом, даже в том возрасте. Просто я считал — все, что стоило бы сохранить, и само сумеет сохраниться, а остальное — пусть себе угасает потихоньку. Ну вроде как брюхо — хорошее не лопнет, плохого не жалко.
Вот я и попытался объяснить куратору.
— Конечно же, я слышал про «культурный псевдоморфизм» и всякое в этом роде. Но не кажется ли вам, мастер Снайдер, что проблемой является как раз обратное? Вот, скажем, Адзель, это мой товарищ с Бодана, который занимается здесь планетологией. Так ведь это — наша, земная наука, а его народ — первобытные охотники, совсем недавно нами открытые. Адзель говорит на многих человеческих языках — они у него как-то очень быстро идут — а недавно обратился, ко всему прочему, в буддизм. Ведь это воданитам пора бить тревогу — как бы им не превратиться в этакое подобие землян. — Пример мой малость хромал — четырех-с-половиной-метрового дракона не так-то легко превратить в «этакое подобие землянина». Знал Снайдер это или не знал (кто же упомнит все расы, все миры, найденные уже в нашем крохотном уголке великого и прекрасного космоса?), только впечатления я на него не произвел.
— Многообразие внеземного влияния — даже оно одно нас деморализует, — отрезал он не терпящим возражения тоном. — Так вот, мне хочется, чтобы наш комплекс выступил на празднике достойно. Участвовать будут все организации, предприятия, клубы, церкви нашего мегаполиса, и я хочу, чтобы лидирующая роль принадлежала учебным заведениям.
— Но ведь так оно, кажется, и решено? Я хотел сказать, сэр, разве не идет уже подготовка мероприятий?
— Да, да, конечно, — нетерпеливо отмахнулся он. — В некоторой степени. В степени значительно меньшей, чем
