– Только то, что и раньше у полиции до нее дело было, – сказал Аско.

Поковырялся ножом в кости, извлек мозг и отправил его в рот.

– В связи с чем?

Аско положил нож на тарелку.

– Она моего брата убила.

Янатуйнен достала из кармана блокнот и ручку, щелкнула кнопкой и приготовилась записывать.

– Имя вашего брата?

– Ауво Унто Олави Пасма.

– Но это не точно, – пояснил Эфраим.

Аско кивнул в сторону Янатуйнен:

– Она разберется.

– Правда, – Аско взял ложку и помахал ею перед гостьей, словно в подтверждение своих слов, – и в огне не горит. Или что скажешь, полиция?

– Давайте я тут буду задавать вопросы.

– А не надо ничего спрашивать. Я тебе и так всю картину нарисую.

– Мне хотелось бы, чтобы все было по порядку.

– Тута он, – Аско постучал пальцем себе по виску. – Этот самый порядок.

– Ага, – пробурчал Эфраим.

Аско повернулся к нему:

– Чего?

– Я сказал «ага».

– Можешь дать спокойно поговорить с чужим человеком?

Эфраим фыркнул.

– Вот и спасибо. Мой брат был в нашем муниципалитете начальником сельской полиции. Хороший мужик, трудолюбивый. Его вдова, Хета, и до сих пор тутова в деревне магазин держит. Двоих сыновей народили. Мальчишки уже уехали куда-то в большой мир. Запиши себе, что Ауво всегда участвовал во всех субботниках. И помогал безотказно, если попросишь. И на семью свою вкалывал. Не то что молодая хозяйка Юлияакко, она честной работы никогда и в глаза не видывала. Никчемный ребенок в никудышной семье. И угораздило же ее родиться в самую что ни на есть грозу-то! Да еще и звезды так сошлись, что нечистая сила пронеслась по всем трем мирам с превеликим шумом, громыхало страшно, с неба молнии сверкали, как не то слово, прямо искры сыпались. Земля ходила ходуном, словно волны под ногами, и нечисть эта не обошла стороной ребенка человеческого, а прямо-то сквозь него и промчалась. И его детскую невинность, которая у других-то младенчиков есть, всю и повыжгла начисто. И зарядила нечистая сила девчонку магическими свойствами да разумениями. И с первого крика своего стала она прямо вот злой колдуньей.

Эфраим подошел к столу со своим супом.

– Такая же хитрая была, как и не ты.

– Чего-чего?

– Я сказал, что такая же хитрая была, как и не ты.

– Стерва настоящая. Помнишь, как она тогда летом мимо шла и к нам во двор посмотрела. Очень плохо на Векку глянула, и потом он сдох.

– Ну, с того раза еще год прошел.

– Не прошло года. Месяцев шесть, может… Ну, семь. Что было, то уж было. Векку потом и не ел, и гулять не ходил, и на охоту его не вытянуть больше было. А он ведь лучший был в деревне на зайца.

– Чертовски хороший пес был, – подтвердил Эфраим.

– Я пытался его поднять-то, – сказал Аско. – Душу мертвого можно поднять-то, когда знаешь способы. Я ему кричал во сне. Но он не ответил. Не ответил, хоть я ему и свистел, и звал его. Тогда я и понял, что Юлияакко бросила его душу щуке в потрох, а оттуда уже и черта не поднимешь или, вернее, только черта и дозовешься.

– У нас тутова верят, – сказал Эфраим, адресуя свои слова Янатуйнен, – что щука плавает между тем светом и этим.

Затем повернулся к Аско:

– А мне сдается, пес просто от старости помер.

– Щуке в кишки он отправился, черт тя дери.

– Наш Аско немного идиот, – сказал Эфраим, не обращаясь ни к кому конкретно, разве что к супу.

– Начнем сначала, – сказал Аско, – чтобы добраться до сути дела. Эта Юлияакко, ведьма, когда еще сама была соплячкой, сидела все, уткнувшись носом в книжки. Уже это должно было всех насторожить, ясно ведь – нечистый позабавился с ее душой. Никакой нормальный человек не будет столько читать. А она даже ничего и не рассказывала, что она там вычитала. Это навроде как в сундук набиваешь да набиваешь добра, а потом откинь крышку – там и нет ничего. Пустой сундук-то. И куда все подевалось? В ад провалилось! Она ничего и сказать-то не могла, про чего читала. А почему? От того, что все это знание обретенное шло у нее на темные дела. Как-то раз, когда другие дети пошли на перемене играть на двор в нурккаюсси[13], эта осталась на качелях читать какой-то опус. К ней подошел завхоз, спросил, чего она читает. Так она на завхоза та-а-ак злобно посмотрела, что он в штаны надул со страху. Вспомнилось вот. Она, похоже что, и Арийоутси сглазила, завхоза-то. С того случая и пяти лет не прошло, как он уже был в могиле.

Аско посмотрел на Эфраима:

– Ты слышишь?

Эфраим молча ел свой суп.

– Арийоутси обвязался медной проволокой-то, а к другому концу камень примастырил, да и закинул камень тот через электрический провод. Так и полыхнуло. Кому такое в голову придет?

– У него были проблемы по питейной части, – вставил Эфраим.

– Только что одержимому бесами. По-любому все думали, что девка не особо умная, а даже и навовсе тупая и ничего не понимает из того, что в книге вычитала. И на уроках ничего не говорила, и никак не проявлялась. И все удивились очень, когда она после школы запрыгнула в поезд и поехала в университет поступать. И поступила. С хорошими баллами. Тут-то все и открылось. Она была чертовски умная! А что бы ей не отвечать-то как надо, если рядом с ней сам черт ходил да скрюченным пальцем подсказывал правильные ответы. А родители ее только головой качали, мол, бедная девка зря юбку за партой протирает. Ну, девчонке нравилось учиться, а вот город она не полюбила, потому что там людей было как комаров, и в этом я с ней, по правде, согласен. В городе-то не повернуться, чтоб другого кого ненароком не задеть. И она пошла в деканат и заявила, что завязывает с этой канителью. Декан посмотрел на нее как на полоумную и сказал, мол, бражка-то еще и бродить не начала. А девка на своем стоит, мол, у нее самой в голове не мыши живут, и тем же вечером прикатила на поезде сюда. Ее родители от радости из штанов повылазили. И только они оправились от этой счастливой неожиданности, как девчонка присмотрела себе на углу у магазина одного из алкашей, Кауко Юлияакко. И не успели они пожениться, как первым делом молодая хозяйка проковыряла в болоте дырку в ад, и началась свистопляска.

– Вообще-то, Ям-озеро всегда там было, – сказал Эфраим.

– Это-то да, только молодая хозяйка превратила его в колдовской котел.