Кришна (одна из аватар, нисхождение на землю бога Вишну) преподнес Первоучителю в качестве признательного дара боевое знамя (санскр. — дхваджа). Ведь он был колесничим у одного из пяти братьев Пандавов, полководца Арджуны, во время Великой битвы между ними и двоюродными братьями Кауравами на поле Куру — Курукшетре. Это знамя во время сражения находилось на колеснице за спиной полководца. Оно, как верили, непременно приводило к победе. Такой стяг часто выглядел устрашающе, чтобы вселять ужас во врагов. Это могла быть отрубленная человеческая голова, насаженная на пику, или содранная с человека кожа в кровавых подтеках, укрепленная на древке.

Бхагавад-гита, всемирно известный текст индийской культуры, входит в шестую книгу эпоса Махабхарата и содержит беседу между Кришной и Арджуной. Профессор С. Д. Серебряный в статье Многозначное откровение Бхагавад-гиты раскрывает систему аргументов со стороны бога Кришны, которая содержится в его «разъяснительной беседе» с Арджуной: «Содержание этой беседы — своего рода „божественное откровение“: Кришна „открывает“ Арджуне, что он, Кришна, на самом деле — Высшее Божество, исток и опора всего сущего. По ходу беседы Кришна объясняет Арджуне устройство мироздания, а также место в нем и задачи человека. В частности, выясняется: мироздание божественным промыслом устроено так, что Арджуна должен идти в бой и убивать своих родственников и учителей»[87].

В контексте буддийских идей передача Кришной боевого знамени Будде означает признание богом своей неправоты в том, во что он сумел убедить Арджуну. Вот почему знамя от Кришны по своему виду в буддийской иконографии отличается от боевого. Оно представляет собой условную цилиндрическую многоярусную композицию. Это один из восьми символов буддизма у тибетцев, свидетельствующий, что Гаутама Будда силой убеждения и бескровными средствами взял верх над невежеством и смертью. Так говорит предание, предвосхищая события, которых многие тысячелетия ждет и, надеюсь, когда-нибудь дождется человечество.

К другим символам относятся: Благой Зонт, чье назначение — укрыть сознание от знойного жара омрачений, и в то же время он защищает живые существа от болезней, губительных сил, препятствий и страданий.

Золотые рыбки обозначают счастье, неожиданность и свободу в движении.

Драгоценный сосуд — символ долгой жизни и процветания.

Лотос — воплощение чистоты, цветок, рожденный из грязи и оставшийся незапятнанным, означает собой непривязанность к миру рождений, смертей и новых рождений, хотя и находится в нем.

Белая раковина с завитком, повернутым вправо, символизирует распространение учения Будды в мире и пробуждение от сна неведения; бесконечный узел, который не имеет конца, представляет взаимозависимость всех явлений и живых существ во Вселенной.

Колесо Дхармы, его непрерывное вращение означает непрекращающуюся проповедь учения Будды в мире, несущее освобождение всем живым существам.

Наконец пришло время рассказать о важнейшей особенности индусского и буддийского мироощущения. В различных своих ипостасях одно и то же живое существо переживает глубочайшие свои падения и высочайшие взлеты. Человек в индуизме и буддизме, как актер, талант которого настолько огромен, что он убедительно и достоверно играет любую социально-психологическую роль, предложенную ему главным драматургом и режиссером — его Кармой. С одной только поправкой: высшее состояние Будды позволяет человеку, достигшему состояния Просветления, помнить все, что он когда-либо совершил в круговороте рождения и смерти в мирах, ограниченных кармой. Теперь карма над ним не властна, граница между злом и добром для него не размыта, а четко определена. Он, достигнув высшей непогрешимости, не способен совершить что-то преступное и неблаговидное.

Об этом даре проецирования, до полного отождествления, другого сознания на себя, о возможности чувствовать состояние энергетических тел окружающих и сопереживать жизни далеких предков размышлял Иван Алексеевич Бунин в «Освобождении Толстого»: «Некоторый род людей обладает способностью особенно чувствовать не только свое время, но и чужое, прошлое, не только свою страну, свое племя, но и другие, чужие, не только самого себя, но и ближнего своего, то есть, как принято говорить, „способностью перевоплощаться“ и особенно живой и особенно образной (чувственной) „памятью“. Для того же, чтобы быть в числе таких людей, надо быть особью, прошедшей в цепи своих предков долгий путь многих, многих существований и вдруг явившей в себе особенно полный образ своего дикого пращура со всей свежестью его ощущений, со всей образностью его мышления и с его огромной подсознательностью, а вместе с тем особью, безмерно обогащенной за свой долгий путь и уже с огромной сознательностью»[88].

Земное бытие в бесконечных своих метаморфозах требует от живых существ, особенно от человека, стойкости во всех его искушениях и усердия в достижении благой цели — состояния нирваны.

Разнообразны облики Гаутамы Будды в его прежних рождениях. Не обязательно он появляется в образе человека, в большинстве случаев царского происхождения. Случается, что он предстает в виде божества, или дикого зверя, или даже дерева. Предания сохранили свидетельства о многих его метаморфозах. Буддисты испытывают одинаковый интерес ко всем предыдущим воплощениям Первоучителя, которых насчитывается пятьсот пятьдесят. Напомню, чтобы достичь состояния Будды, требуется прожить множество жизней.

Расскажу о некоторых поучительных историях, которые в большинстве буддийских сект воспринимаются буквально.

Рассказ о чаше, полной масла, начинается со своеобразного зачина — с сутры о деревенской красавице.

«Сказал Всеблагой монахам: „Вообразите себе, братия, огромную толпу народа, вопящую: ‛Смотрите: деревенская красавица идет! Деревенская красавица!’ Подбегают все новые и новые люди и, вторя толпе, поют сладчайшие хвалы этой деревенской красавице. ‛Ах, как замечательно она танцует и поет!’ — громко кричат они, и на их крики собирается еще большая толпа. Представьте себе, братия, что приходит некий мужчина, любящий жизнь и ненавидящий смерть, стремящийся к наслаждениям и отвергающий страдания, и ему говорят: ‛Вот тебе, приятель, чаша, до самых краев полная маслом. Ты должен пройти с ней через все это великое скопление народа, мимо деревенской красавицы. За тобой по пятам будет идти человек с обнаженным мечом в руке, и, если хоть капелька выплеснется из чаши, он тотчас же снесет тебе голову с плеч’. Как вы, братия, думаете: будет ли этот мужчина неосмотрителен, или же он осторожно понесет эту полную масла чашу?“ — спросил Учитель. „Разумеется, он будет соблюдать осторожность, почтенный“, — ответили ему монахи. „Так вот, братия, — молвил Учитель, — я вам привел наглядный пример, чтобы вы как следует уразумели то, что я вам хочу сказать. Суть, братия, вот в чем: чаша, до краев наполненная маслом, олицетворяет сосредоточенность сознания на том, что тело — только собрание частей, оно — бренно. А из этого следует, братия, что у живущего в этом мире все мысли должны сосредоточиться на таком представлении о теле. К этому нужно стремиться неукоснительно. Об этом должно вам помнить, братия“»[89] (пер. с