сказать. Из чистого любопытства они с другими зеваками двинулись за процессией, которая завершалась у самого подножия мифической горы. Случайные свидетели с интересом наблюдали за странным ритуалом, больше походившим на театральную постановку, нежели на священнодействие. К жертвенному алтарю, сооружённому тут же из камней и веток, по одному подходили члены этнического сообщества и громко взывали к Зевсу и другим Олимпийским Богам. Кейси стояла с подругами среди других зевак и, не стесняясь, хихикала, комично подражая язычникам. В тот вечер они с подругой остались ещё немного на представлении в амфитеатре под открытым небом, а потом ушли на пляж, где планировали ночное купание. Но не только это отложилось в памяти у девушки. В тот вечер она впервые влюбилась, после чего её жизнь сильно изменилась…

«Двенадцатибожники», «неоязычники», «древние эллинисты», «гетерохронисты», «додекатеисты», «многобожники», «политеисты» – как только ни называли их в электронных газетах, на энциклопедических платформах и в многочисленных блогах. Кейси открывала страницу за страницей в Интернете, пытаясь понять масштабы и серьёзность политеистической веры, и не могла поверить в то, что в это вообще в наше время возможно. «Движение этнической религии возникло в 1990-х годах, исчерпав все возможности добиться свободы древнейшего вероисповедания, пережив войну со стороны православной церкви, с неподобающими характеристиками в их сторону, вплоть до „сатанистов“. И хотя члены братства наконец получили от государства официальное разрешение проводить свои священнодействия, для всех их вера всё ещё покрыта завесой тайны. На сегодняшний день никто не может точно сказать, сколько политеистических сообществ существует в Греции…»; «На ежегодный праздник в честь Прометея каждый год слетаются эллины со всех уголков света, чтобы провести древнейший обряд у подножия Олимпа…»; «Одно из самых решительных „нет“ двенадцатибожники обращают к монахам, называя их лентяями, пренебрёгшими обществом, бессмысленно высасывающими государственные ресурсы, а также продажными душами. По их мнению, нормальный человек не может отрицать мирское, и даже буддисты не сидят на горе, а передают свои учения и несут „свет простым смертным“. Они говорят „нет“ любой форме вмешательства в то, что дала нам природа…»

Экран засасывал Кейси всё глубже, глаза бегали по строчкам, а мир, в котором она жила до этого, безнадёжно рушился, превращая остатки христианства в ошмётки. Как? Как такое возможно в самой православной в мире стране? Несомненно, среди греков были верующие в большей или меньшей степени и даже такие, которые позиционировали себя нерелигиозными, хотя и верующими в Бога как в единственного создателя. Но чтобы язычники? Это же смешно! Или нет?.. Кейси продолжала открывать страницу за страницей.

«В отличие от христианства, здесь каждый волен верить в того Бога, которого сам выберет, или во всех сразу, от гомеровской концепции Аида до реинкарнации. Здесь нет священной книги, никаких строгих моральных кодексов, никакого различия между добром и злом и никакого наказания после смерти. Боги действуют непрестанно, они никуда не исчезают и не объединяются в одном лице. Они не перестают существовать, и они непобедимы. Нам не нужен священник для поклонения Богам, любой может выполнять обязанности жреца или жрицы, в отличие от христианских духовников, которые претендуют на то, чтобы представляться посредниками или проводниками Бога перед людьми. Кроме того, священнодействие может проводить как мужчина, так и женщина, поскольку Олимпийский Пантеон в равной степени состоит из Богов и Богинь…»

Часы показывали полночь, в животе у Кейси заурчало, и она прошла на кухню. Там сидела мать и что-то внимательно изучала на планшете. Услышав шаги дочери, она поспешно свернула текущую страницу:

– Ещё не спишь, милая?

– Нет. Вижу, ты тоже.

Кейси встала перед открытым холодильником, раздумывая, что бы такого взять, чтобы можно было унести с собой в спальню.

– Хочешь, я сделаю тебе тост? – предложила Деспина.

– Хочу. Спасибо, мам.

Девушка проследила за движениями рук матери и заметила в них лёгкую дрожь.

– Как папа?

– Пока держится. Мирт ему немного облегчает боль.

– Мирт? Какой ещё мирт? – удивилась Кейси.

Деспина замерла на пару секунд, потом исправилась:

– Это я так называю его лекарство, уж очень сложное у него название.

– Ясно. Мам, а твоя бабушка Дафна была язычницей?

Деспина выронила нож, которым намазывала масло:

– Не говори глупостей, Касьяни.

– Может, хватит притворяться? Мы с Никосом всё слышали!

– С Никосом? Он тоже слышал?

– Да. Молится сейчас, наверное, за спасение твоей грешной души.

– Не надо иронизировать, дочка, прошу.

– Ладно. Так что там моя прабабушка?

– Ничего. Она никогда не говорила, что была язычницей. Всё это выдумки её подруги.

– Которая была бабушкой кирии Димитры?

– Именно. И, пожалуйста, не говори ничего об этом отцу, хорошо?

– Нет проблем. А с тобой об этом говорить можно?

– Можно, милая, но не уверена, нужно ли, – вздохнула Деспина.

Кейси решила не продолжать этот разговор. Пока. Она налила в стакан сок, взяла тарелку с горячим тостом, от которого исходил приятный запах расплавленного сыра, и ушла в свою комнату. Перед экраном ноутбука стоял Никос, прижав пальцы к губам.

– Мы пропали! – воскликнул он.

– Не говори глупостей! – резко оборвала брата Кейси.

– Ты не понимаешь, Кейси, кажется, миру уже нужен новый Христос!

– Господи, Нико, прекрати сейчас же! Ну что у нас за сумасшедший дом? Неужели нельзя спокойно жить без всяких страхов и предрассудков?

– Как можно жить без веры?

– А как можно так слепо верить?

Близнецы стояли друг напротив друга, одинаково высоко подняв брови, выпятив подбородки и сжав кулаки. Две идентичности внезапно превратились в двух антиподов.

– Умоляю, Кейси, закрой эти страницы и не читай больше про этих безбожников!

– А то что? Бог накажет? Или ты сожжёшь меня на костре?

– Кейси!

– Нико! – Кейси резко выдохнула. – Всё, иди к себе!

Никос постоял ещё минуту, потом тихо сказал:

– Я буду молиться за тебя, – и вышел из комнаты.

А Кейси снова вернулась к экрану.

«Нас обвиняют в жертвоприношениях, но сколько ягнят режут на Пасху и индеек – на Рождество для христианских пиров!..»; «Монотеизм изжил себя, пора вернуться к истокам, к своим истинным прародителям!..»

Кейси захлопнула крышку ноутбука и задумалась. Если во времена Византийской империи принуждали сменить свою веру под страхом быть сожжённым на костре, значит, это кому-то было нужно? Тогда кому сегодня понадобилось раскручивать колесо истории вспять, возвращаясь к древним истокам? А главное, зачем? В чём вообще смысл поклонения? Кейси никогда не сомневалась в существовании Господа. Знала наизусть огромное количество молитв и священнописаний из Нового и Ветхого Заветов. Зажгла за свою жизнь тысячи свечей и отстояла сотни молебнов. Так её воспитывали, так она росла. В школе предмет «религия» изучался параллельно с греческой мифологией, с которой, по мнению самих греков, начиналась их история. Но никому и в голову не приходило пересекать эти две параллели или воспринимать их как одно продолжение другого. Кейси решила начать сначала. Итак, Троянская война была? Была. Боги в ней участвовали? Безусловно, ведь всё и началось с яблока раздора, которое Богиня Афродита дала Парису, пообещав ему любовь самой прекрасной в мире женщины, Елены, жены императора соседнего государства, Менелая. Полубог Ахилл участвовал в войне? А как иначе? Его «ахиллесова пята» по сей день официально обозначается в медицине. А долгое возвращение Одиссея домой после гнева Посейдона? А подвиги Геракла? Где заканчивается история и начинается литература? Почему никто не считал нужным проводить грани между реальными событиями и мифом, оставляя за учениками право самим решать, чему верить, а что принимать за выдумки? Всё просто. На протяжении десяти лет у них всегда был предмет «православная