нас размещены двенадцать детских домов, эвакуированных из Северодвинска. И никто не хочет брать этих детей. Точнее, есть такие, но хотят они этого явно не с чистыми помыслами, — Елизавета невольно сжала кулаки. — Если согласитесь взять хотя бы один, перевести его в свои земли, тогда я вам помогу.

Да, в каждом из них от ста пятидесяти до трехсот детей, и все они разных возрастов, до десяти лет. Подростков уже разобрали, так как с ними куда меньше возни и куда больше пользы. Их никто не заберет, уверен.

— Встречный вопрос, — решение я уже принял, но нужно получить как можно больше выгоды.

— Слушаю!

— Сколько еще будет существовать этот лагерь?

— Не знаю, если честно. Люди приходят и приходят, вокруг Северодвинска было много деревень, и они продолжают эвакуироваться, — развела руками виконтесса. — А что?

— Я готов забрать всех детей на свое полное обеспечение, — у девушки от удивления отвисла челюсть. — Но взамен хочу, чтобы мои заявки рассматривались вне очереди.

— Да я сама буду посылать вам предложения в первую очередь! — воскликнула она. Точно, об этом я как-то не подумал.

Так действительно будет гораздо удобнее. Елизавета, при поступлении новых беженцев, будет сразу сверяться с моими списками, а затем звонить моим людям, если найдется кто-то подходящий.

На этом мы и ударили по рукам. Сотрудники будут готовы выехать на следующий день, тогда как детям на сборы нужно куда меньше времени. Так что ждал их примерно через четыре часа, а за это время созвонился со своими людьми и приказал освободить временные жилые помещения для детей. Также среди крестьян нашлось немало одиноких женщин, которые готовы выступить в роли воспитателей и нянь, потому этот вопрос решился легко.

Но возник следующий… Временное жилье — это хорошо. Для старших детей найдется место в школе, которая откроется уже в ближайшие дни. Но что делать с младшими?

Нужно построить рядом со школой детский сад. Причем, по размеру ровно такой же, но с некоторыми отличиями. Как минимум, для маленьких детей нужны совершенно иные условия.

— Смотри! Граф спиногрызов забрал! — услышал голос какого-то идиота, и даже посмотрел, кто там такой смелый.

Недалеко от нашей колонны транспорта собралось немало зевак. Они оживленно обсуждали происходящее, глядя на то, как дети рассаживаются по многочисленным автобусам.

— У-у-у… — протянул другой мужчина. — Балласт теперь будет.

— Зато у него доброе сердце! — воскликнула интеллигентная женщина средних лет. — Так что закрой своё хлебало, хмырь! Ты сам балласт, каких еще поискать! — а нет, не интеллигентная. Но я с ней абсолютно согласен.

Вскоре колонна медленно тронулась, и мы спокойно поехали в сторону замка. Не зря столько охраны взяли, теперь с тяжело вооруженными гвардейцами, что сопровождают каждый автобус, весело играют дети. Тогда как Черномор молчал почти всю дорогу. Было почти слышно, как он усиленно размышлял над произошедшим, и когда мы свернули с основной трассы, не выдержал и заговорил.

— Я, конечно, поддерживаю твое решение, — пробасил старик. — И очень рад служить такому человеку. Но хотелось бы узнать… — он некоторое время пожевал бороду, пытаясь подобрать слова. — Зачем? Даже… не зачем, а нахрена?

— Ой, а почему нет? — пожал я плечами. — Разберемся, это не так трудно, как кажется. Школа строилась на будущее, с возможностью крупного расширения, а рядом еще детский сад поставим.

— Это не ответ на мой вопрос, — напомнил мне старик.

— Ну смотри, — решил объяснить ему на пальцах. — Я собираюсь жить долго. Вика собирается жить долго. Графство тоже будет жить долго. Насчет тебя не уверен, извини. Так вот, представь, что через десять лет появится свыше трех тысяч полностью преданных, мотивированных, и прекрасно обученных людей!

И это так. Одно дело, когда берешь из семьи и обучаешь, даешь образование, тренируешь, всячески мотивируешь. Такой человек тоже вряд ли сможет предать меня, но это не то. И совсем другое дело, когда ты заменяешь человеку семью. Разумеется, даешь ему нормальное отношение и делаешь его жизнь лучше. И если даже первые не предадут, то вторые будут стоять до последнего, ни на что во Вселенной не променяют свою верность Роду.

— Далеко идущие планы, но деньги и продовольствие нужны уже сейчас, — не согласился со мной Черномор.

— Да какие планы, старик? Посмотри, что тут было полгода назад! Разрушенный гнилой замок, выжженные деревни, долги, и один единственный слуга, вот что было! — воскликнул я. — А теперь? Мы перевозим топливо на дорогущем воздушном топливозаправщике! И я не собираюсь останавливаться на одном графстве, понимаешь?

— Эээ… — протянул старик. — Архангельск? — его брови впервые за долгое время уползли далеко на лоб.

— Да-а, Архангельск, — усмехнулся я. — Конечно! На нем и остановлюсь, да-а!

* * *

— Зачем… Нет, правильно Черномор вчера сказал. Нахрена? Нахрена я это сделал? — я закрыл лицо ладонями и качался взад-вперед, сидя в кресле перед телевизором. — Зачем? Жалко людей?

А ведь утро так хорошо началось. Вчера сильно утомился, но зато сделал немало дел. Разместили детей, приготовили чертежи для детского сада, даже немного выпили с Черномором.

Проснулся в прекрасном настроении, и когда мне принесли завтрак, решил посмотреть телевизор. Чтобы не пропустить важных новостей, так сказать. И стоило включить новостной канал, как увидел свою фотографию.

— Зачем… — теперь схватился за волосы и мотал головой.

— … это тот самый граф Булатов! Аристократы целого региона ополчились против него, он ведет множество войн, но всё равно не сдается! Сопротивляется, не сдает своих позиций, и при этом вы сами можете видеть, как этот же человек грузит в свой транспорт детей! Сирот из детских домов Северодвинска! — ведущий говорил быстро и с нескрываемым восхищением, а я был готов разрыдаться.

Но не от счастья. Я просто хотел помочь детям! За что вы так со мной?

— Нет, он не набирает армию, как многие шутят в сети. Этот граф, несмотря ни на какие трудности, помогает сиротам, которые лишились всего, — ведущий, казалось, готов расплакаться. Хороший актер, ничего не скажу. — Поверьте! Когда есть такие чистые и верные сердца, Империя будет жить всегда!

Почему я буквально ощущаю, как в данный момент хохочет Император? И почему мне кажется, что смех этот — злодейский? Он полностью контролирует средства массовой информации, а это значит, что без