— Я не знаю, от чего умер доктор. Но моя жена умерла от горячки, оставив мне дочь. Вы и близко не подойдёте к моей девочке. Никто из вас. Если с ней что-то случится, однажды ночью ты проснёшься от арбалетного болта в башке и успеешь посмотреть на свой труп вылетевшими из глазниц глазами. Я достаточно ясно сказал?

— Более чем, — зловеще ответил его собеседник, — более чем. Но лето заканчивается. Скоро всё изменится. И нас будет много.

— Значит, хорошо, что я запасся болтами.

На этом драматическом моменте прозвучала музыкальная кода — передача закончилась.

— Как он может! — возмущённо сказала Директриса. — Какой чудовищный эгоизм! Ставить свои интересы выше безопасности города!

— Всё же дочь… — позволила себе проявить преступное несогласие с линией партии одна из подружек. — Я бы тоже задумалась…

— О чём бы ты задумалась! — взвилась Директриса. — Как тут вообще можно задуматься? Это же отродье!

Остальные дамы единым фронтом выступили на стороне лидерши, вогнав провинившуюся в бледность и дрожь:

— Ну ты даёшь!

— Скажешь тоже!

— Надеюсь, ты пошутила?

— А вдруг не отродье? — слабо возразила та. — Это же ещё неизвестно?

— Ну и что? — возмущается Директриса. — Даже если так, это один человек, а на кону общие интересы! Неужели непонятно, что лучше перестраховаться? Подумаешь, какая-то девчонка…

— Да-да, конечно, извини… — тут же сдалась та. — Разумеется, ты права. Да и девчонка, конечно, отродье. По всему видно.

— Да-да, все признаки налицо!

— Без сомнений!

— Ошибка исключена! — загомонили облегчённо дамы.

Конфликт был исчерпан.

***

Швабру и её белокурую подружку я обнаружил на заднем дворе. Моя уборщица мрачно смотрит на то, как девушка, надев защитные перчатки, выдёргивает из клумбы сорняки.

— Лезут и лезут, — жалуется та, — ну что ты будешь делать.

— Я? — злится почему-то Швабра. — Ничего не буду. У меня от этого места озноб и тошнота.

— Просто тебе страшно. Тебя всегда тошнит, когда ты боишься, я же знаю.

— А тебе нет? Тебе, правда, не страшно? Хочешь такую же клумбочку? У себя, там?

— А ты будешь ухаживать за этой?

— НИ ЗА ЧТО!!!

— Тогда не хочу. Кстати, мне кажется, получилось довольно мило. Фиолетовое мне всегда шло.

— Угу. Ты ещё табличку поставь.

— Какую табличку? — спросил я.

— Никакую, — буркнула Швабра. — Не подслушивай чужие разговоры. Чего надо, босс?

— Скажи, — обратился я к блондинке, собирающей садовый инструмент, — у тебя что, ключ от моего сарая?

— Нет, он без ключа открывается. Замок для вида висит. Дверь просто надо чуть-чуть приподнять.

Она продемонстрировала это, убрав туда грабли и ведро.

— Надо же. Не знал. Хочу закинуть вещи из бывшей кладовки, а то они коридор загромождают.

— Я вам помогу! — сказала девушка.

— Серьёзно? Зачем?

— Мне нечем заняться, и я люблю копаться в старом барахле. Можно?

— Я планировал поручить Говночелу, но, если хочешь, можешь поискать там что-нибудь интересное.

— Мы там уже нашли интересное, — мрачно сказала ей Швабра. — Наручники, ножи и колья. Ничего не напоминает? Оно тебе надо, подруга?

— Обожаю всё винтажное, нуарное и готичное! — засмеялась блондинка. — Как в комиксах, да?

— Дурочка сумасшедшая, — проворчала уборщица себе под нос.

— Да ладно, это забавно, — пихнула её кулачком в костлявое плечо подружка.

— Чёрта с два! — ответила Швабра, но всё же поплелась за нами.

***

— Слы, герла, ну ты ваще отпад, герла! — сказал обалдевший панк. — Я рили в крэшах. Май херт брокен.

— Только потяни ручонки к моей подруге, — рявкнула на него Швабра, — и я смету твои зубы с пола веником!

— Слы, жаба, не агрессируй! Я рили прусь от беленьких! Ты же рили блонда, герла? Никаких женских штучек?

— Это мой натуральный цвет, — приветливо улыбнулась ему блондинка, — а ты забавный.

— Ха! Забавный? Да я рили фронтмен крутецкой панк-руппы «Кринжовые Факеры»! Найди мне гитару, и я всем тут дам просраться!

— Штаны не забудь снять, просракер, — вызверилась на него Швабра.

— Слы, ну ты обломщица, жаба! Я ж не виноват, что ты на рожу стрёмная.

— Ах, я стрёмная? — зашипела на него Швабра. — Ну, всё…— Слы, босс! — спрятался за меня панк. — Ты на неё намордник надевай, что ли. У неё ж небось, укус, как у кобры!

— Так, закончили, — сказал я веско.

— Ты, — указал я на Швабру, — иди вниз, готовь столики к школьной программе. Иди, иди, потом в тарелку ему плюнешь.

— Рили, босс? Ты чо? — возмутился панк. — Ты ей разрешаешь?

— Она всё равно плюнет, разрешу я или нет, — заметил я философски. — А панков такие мелочи волновать не должны. Или ты не тру панк?

— Ха! Да трушнее меня пункера не найти, рили! Кринжовые Факеры, воу! — и он сделал пальцы «козой».

— Ты, — велел я ему, — будешь таскать в сарай вещи из коридора. Девушка хотела их разобрать, так что поступаешь в её распоряжение.

— Я рили весь твой, герла! — закивал панк. — Всё, что скажешь!

Швабра, злобно топая и бросая на Говночела многообещающие взгляды, ушла вниз. Я бы на его месте накладывал себе в тарелку только сам. Белобрысую подружку происходящее явно забавляет.

— Так, если не сложно, подавай вещи сюда, — скомандовала она.

— Без трабла, герла, рили!

— О, так вот куда они делись… — сказала девушка, открыв пакет с ношеной одеждой.

Я снова нашёл её в шкафу, засунул обратно в мешок и убрал в кладовку.

— А куда должны были?

— О, просто маленькое недоразумение… — улыбнулась она. — Можно вас кое