приехал, — мне нужно было успеть сказать самое важное. — Я встречаюсь с друзьями, но они уже не те. Пью с ними водку, но не успеваю опьянеть, потому что засыпаю или не хватает сил. Или они начинают нести какую-то хуйню о том, что я изменился не в ту сторону. Или говорят, что я ношу узкие штаны, как пидор. Разве об этом говорят друзья после трех лет?

— А мне нравятся твои штаны, — сказала Ольга.

— Я даже не смог поговорить с отцом, — продолжил я, — вроде бы сели, выпили, и обоим хочется. Но не могу нащупать, как ему все это рассказать. То, что я чувствую. Вдруг мы видимся в последний раз?

Я замолчал до следующего светофора. Ольга очень щедро меня поцеловала, меня проняло от кончиков волос до пяток. И когда мы снова поехали, она спросила, неровно дыша после поцелуя:

— Зачем ты приехал?

— Попрощаться, — ответил я.

Но тут же добавил, предчувствуя, что она может поскучнеть:

— Хотел оказаться с тобой.

Когда я поднимался за ней по лестнице, я шел чуть ли не на карачках. Она пыталась невозмутимо идти по ступенькам, а я при этом держал ее под шубой, сильно сжимал талию в своих объятиях, мешая ей идти, как пьяная жопа кентавра. Я грелся об нее, но тут дело было не только в температуре воздуха. И она не возмущалась. Я был как маленький, меня как по голове стукнули и отбили все признаки цивилизации. Просто слюной истекал, вот и все.

Разогнулся, только когда Ольга открыла дверь в офис.

— Входи.

Я вошел. Она включила свет и заперла дверь. Я быстро повесил куртку на крючок, разулся и прошел в туалет помыть руки. Ольга расстегивалась медленно и смотрела из коридора в толчок. Я помог ей высвободиться из шубы. Ольга повела меня за руку к дивану. Мы немного целовались, я снял с нее блузку, она расстегнула мне ширинку, чуть приспустила мои джинсы, трусы и глубоко взяла в рот. Немного погодя я отстранил ее, наклонился и поцеловал. Мне захотелось посадить ее на стол. Стянул сапоги, колготки, плавно и нежно — трусики, задрал юбку, усадил. Склонился перед ней — вернувшееся домой дитя — и нырнул в пилотку. Голова кружилась, я принялся лизать жадно, как голодный волк, даже запихивать язык в вагину и тереться носом о клитор. Она сжимала мою голову коленями, пока вдруг легонько не оттолкнула меня рукой, чтобы не кончить раньше времени.

Я спустил штаны и потерся шнягой о входное отверстие.

— Где презерватив? — спросила Ольга.

Я достал из кармана штанов и подал ей. Она быстро спрыгнула со стола и встала на колени. Разорвала упаковку, положила гондон на шляпу и ртом развернула по стволу. Я потянул за подбородок ее лицо к себе, поцеловал и опять посадил на стол. Сначала она лежала на столе, а я трахал ее, поднимая и отводя ногу одной рукой, второй гладя по груди. Лифчик был на Ольге. Мне бы хотелось любить голое женское тело, но какое-то искажение психики заставляло меня больше возбуждаться от бюстгальтера. Я наклонялся, целовал живот и опять выпрямлялся. Потом притянул к себе, и она обхватила мою задницу ногами. Вот мне показалось, что она кончила. Тогда я немного замедлился, вытащил, опять разложил ее на столе. Поскребся у порога и, получив позволение, аккуратно вставил в дымоход. Скоро мы кончили, как мне показалось, уже вместе.

И теперь сидели на столе, отчасти голые, отчасти одетые. Я гладил волосы Ольги, какая же она была красивая. И наконец-то смотрела на меня просто. То есть как будто я обычный человек, а не лунатик, ослицей рожденный.

— Может, пиздец уже наступил? — проговорил я, не веря в происходящее.

Еще раз поцеловал Ольгу, впитал вкус ее губ, щек, носа, лица и волос. И пошел в туалет. Чтобы спущенные штаны не мешались, я вышагнул из них и трусов. Стянул презик, — я не удержался и понюхал его, но он почти не пах, как будто она специально проклизмила тухлую вену перед встречей или просто вообще не было в ней неприятных запахов, — и кинул в мусорный бак. Шашка все еще дымилась, пока я купал ее в раковине.

— Как у технаря, поршень еще рабочий, — сказал я Ольге, когда вернулся.

Она уже сняла с себя все и сидела на столе совершенно голая. Я даже обрадовался, как ей к лицу нагота. Тогда я тоже стянул носки и — разом вместе с футболкой — толстовку.

Мы перешли на диван и развалились. Я просто целовал Ольгу, исследовал руками тело, дышал в вагину, как дышат на замерзшее стекло в трамвае, чтобы увидеть мир за окном. Нам было хорошо.

Но когда я собрался снова вставить, она требовательно сказала:

— Презерватив.

У меня был только один, который мы уже истратили. Честно говоря, я думал, что мы либо обойдемся без него, либо в первый раз с ним — а во второй раз Ольга будет уже сговорчивей.

— Больше нет.

Она поднялась и стала шарить в ящиках стола.

— Давай без него, — сказал я, стоя рядом голый со шпагой, как сирота, — ты думаешь, я заразный?

Ольга не нашла. Она покачала головой.

— Нельзя, — сказала.

Когда я уже одетый стоял в дверях, Ольга (она накинула шубу на голое тело) дала мне пропуск:

— На вахте показать нужно при выходе и входе.

— Ты никуда не уйдешь? — спросил я. Мне стало тревожно. Плохо, если вдруг я больше не увижу ее.

— Я же даю тебе свой пропуск. Я не уйду без него.

Я еще раз быстро поцеловал Ольгу.

На вахте не было охранника. Я весь съежился, глубокий вдох-выдох, и приготовился к рывку. На улице уже стемнело, от этого пространство еще сильнее походило на ледяной космос. Метров двести — бежать быстрее и дышать только через варежку. Перебежать дорогу, потом немного вдоль корпуса университета, еще раз перебежать дорогу, и вот магазин «Чибис». Я прошел в торговый зал, трясясь и слегка поколачивая себя руками по корпусу, чтобы согреться. Вдруг до меня дошло, что вокруг нет никого. Полки с товарами, продукты, продукты, мертвый свет ламп, и ни одного человека в помещении. Ни покупателей, ни охранников, ни кассиров. Как во сне. Я быстро прошел к выходу и взял презервативы в сопутствующих товарах.

Расплачиваться, видимо, было не