я предпочла скрыться. Забиться в тень, вести тишайший образ жизни. Даже любимую работу пришлось бросить, потому что она требовала все время быть на виду правительства, а мне нужно было быть максимально осторожной. Потому что: ну кто знает, что можно ждать от Ставинского, правда?

Разумеется, я не присутствовала на церемонии возведения Эдгара в стан императора Шаренхола. Но наши разведчики, бойцы пограничья, среди которых были и люди с пробудившейся стихией воздуха, смогли проникнуть на это пафосное событие. И до меня дошла информация о том, что именно говорил Эдгар в своей речи. Все его разговоры о грядущих политических изменениях прошли мимо моих ушей, после того как я узнала, что речь шла еще и обо мне.

— Я объявляю вне закона Ариану Либерскую, дочь Франсуа Либерского и Рилоны Либерской, — сухо говорил Эдгар, чеканя каждое слово. — Если ты меня слышишь, то знай: мы еще увидимся, Ариана. Обязательно увидимся. И ты горько пожалеешь о том, что посмела от меня сбежать.

Огневики своих не сдают, и меня никто не сдал, хотя вознаграждение за мою поимку было назначено какое-то совершенно космическое. Но с тех пор Арианой Либерской я осталась только для самых преданных друзей, в числе которых был и Макс. А для остальных я стала никем. Невзрачной девушкой, некогда успешной студенткой академии магии Шаренхола, а ныне серой мышью, не знающей, как жить дальше. И скорее существующей в слабой надежде на то, что когда-нибудь все изменится. Когда-нибудь все станет лучше. Когда-нибудь геноцид огневиков закончится. Когда-нибудь найдется тот, кто свергнет Эдгара с престола. Когда-нибудь. А пока…

— Вижу, моя библиотека пришлась тебе по вкусу, — неожиданно раздается бархатный голос над самым ухом. — Я рад.

Глава 14. Читать с выражением

Я вздрагиваю всем телом, и книга чуть не выпадает из рук. Гляжу на Эдгара, бесшумно подкравшегося ко мне со спины, и не выдерживаю:

— Слушай, объясни мне по-человечески, как ты умудряешься передвигаться так тихо? Ты двигаешься с какой-то неземной скоростью, что я тебя засечь не могу. Что это за магия такая?

В моих глазах читается совершенно искренний интерес, и это явно льстит Эдгару.

— Это одна из моих экспериментальных технологий, огонек. Будешь хорошей девочкой — поделюсь и с тобой, — говорит он, поглаживая меня по шее.

Он пропускает мои волосы сквозь пальцы, и от этого собственнического жеста у меня мурашки бегут по спине.

Он выглядит сильно усталым. Под глазами темные круги, лицо какое-то бледное, осунувшееся. На Эдгаре сегодня темно-синяя мантия, под которой видна белоснежная рубашка, а на шее висит серебряный кулончик в виде ракушки. Странное украшение для верховного мага, неуместное какое-то. Обычно они цепляют на себя массивные золотые перстни да цепочки, всячески подчеркивая свой высший статус.

— Одна из моих новых разработок позволяет многократно усилить стихию мага, верховного и не только. У сыворотки пока много побочных эффектов, но некоторые из них оказались даже полезными. Например, невесомость шага и утроенная скорость передвижения. Я все готовые варианты сыворотки тестирую на себе, чтобы максимально точно отследить любые изменения. Сначала скорость было сложно контролировать, но постепенно я научился управлять этими внезапно открывшимися возможностями. И теперь работаю над тем, как избавиться от других негативных воздействий, но при этом сохранить позитивные.

— Франкур тоже двигается очень быстро, — говорю я, вспоминая невероятные движения рыжеволосого паренька в тренировочных боях.

— Он талантливый, Франкур. И согласился стать частью эксперимента. Мы с ним вдвоем тестируем эту вещь.

— А о каких негативных воздействиях идет речь?

Эдгар медлит с минуту, ерошит и без того растрёпанные темные волосы, но потом все же отвечает:

— Мне снятся лютые кошмары. Такие невыносимые и реалистичные, что я не могу проснуться сам. Меня будит в определенное время элементаль.

— Ого, — невольно ахаю я. — И часто снятся?

— Каждый раз, когда я сплю.

— Звучит так, будто спишь ты далеко не каждую ночь.

— Так и есть. Стараюсь делать это как можно реже.

Смотрю на него во все глаза. Не понимаю… Разве многократно увеличенная внутренняя сила стоит таких мучений?

— Ты расскажешь мне подробнее про твои разработки? — несмело спрашиваю я. — И… про все остальное. Мне… интересно.

И я не вру. Мне действительно жутко интересно, и сейчас я даже не думаю о том, что эти знания могут помочь огневикам в борьбе против верховных магов. Мне в самом деле хочется понять, как такое вообще возможно создать.

— Расскажу, — легко соглашается Эдгар. — И даже покажу. Если ты…

— Если я буду хорошей девочкой, ага, — фыркаю я и вновь демонстративно утыкаюсь в книгу.

Ставинский усмехается, но не уходит. Продолжает поглаживать меня по шее, и этот жест нервирует все больше. Желание более тесного контакта начинает вопить во мне с новой силой, и отмахнуться от пошлых мыслей становится все сложнее.

— Читаешь?

— Пытаюсь, — бурчу я, отворачиваясь.

Не хочу, чтобы Эдгар видел мое выражение лица. Не хочу, чтобы он понимал, как сильно я сейчас изнываю от желания коснуться его, быть ближе, чувствовать его тепло…

Неожиданно он подхватывает меня под руки, усаживает к себе на колени и приобнимает за талию.

— Ну-ка, почитай мне вслух.

Непонимающе смотрю на его серьезное выражение лица.

— Но зачем?

— Просто хочу послушать, как ты читаешь. Тебе сложно? Может, я люблю звучание твоего голоса.

А взгляд такой хитрый, губы изгибаются в насмешливой улыбке.

Пожимаю плечами. Несложно, просто непонятно, зачем все это, а я не люблю чего-то не понимать. Впрочем, может он такой особый извращенец, что всех своих любовниц заставляет читать ему книги философских трактатов вслух?

Однако вскоре выясняется, что Эдгар извращенец, но совсем не в том плане, что я думала. Первые минут пять Эдгар действительно просто слушает, как я читаю. Приобнимает меня за талию, жарко дышит в шею. Это нервирует, но вполне терпимо. Однако когда я перелистываю очередную страницу, то ощущаю мягкие поцелуи в шею. И тонкие пальцы очерчивают мои плечи, отчего по спине бегут мурашки.

— Что ты делаешь?

— Целую тебя. А ты читай, читай. Не отвлекайся, что бы ни происходило.

И руки его при этом оглаживают мои бёдра, так выразительно вжимая в себя, что не остается ни малейших сомнений насчет намерений Эдгара.

Ага, понятно, значит, это у нас такая новая игра — довести меня до полуобморочного состояния? Нет уж, я на такую провокацию не поддамся! Не собираюсь играть в такие игры!

— Ты специально? — спрашиваю у Эдгара, ерзая у него на коленях.

— А ты как думаешь? — сладко шепчет он.

А я вообще не думаю. Я только чувствую на себе жадные прикосновения, ощущаю