— Ого! — это восклицаю не я, а сам Родригес. — Такого точно не ожидал!

Мягко говоря, я тоже. Думал, что телепаты — это чисто работа по разуму. А тут такой номер! Это что же выходит? Благодаря аномальному металлу я могу преобразовывать пси-энергию в физическую?

— Что это за метал? — спрашивает Антон у Родригеса. — Никогда о таком не слышал!

Я навостряю уши, но испанец лишь качает головой.

— Честно говоря, до сегодняшнего дня я думал, что вибрилиум.

— Это не вибрилиум! — горячо заявляет Шереметьев.

— Да, теперь вижу… — полный огорчения вздох. Его можно понять. Мастер только что лишился уникального ножа. — Тогда у меня нет ответа на ваш вопрос. Впервые на этом клинке использует свою силу телепат.

Антон внимательно смотрит на меня.

— Даня, так ты значит телепат?

Оп-па, спалился.

* * *

На Аномалию еду после обеда уже без Шереметьева. Незаконную экскурсию устраивают солдаты Центра охраны Рубежа. В Испании просто Аномалии называют Рубежами, отсюда и название.

Нас таких, самодеятельных туристов, около десяти. Разных возрастов и национальностей. Тут и один испанец, и четыре немца, и престарелая русская пара с сыном, даже одна очаровательного вида британская леди. Возраст около тридцати, дорогое дорожное платье, без кольца на пальце. Немного полновата, зато к телосложению прилагались шикарные груди, что грозят вот-вот разорвать платье.

Как я понял, экскурсия к Аномалии очень дорогое удовольствие, но Антон даже не обмолвился об этом, полностью оплатив мой допуск.

Нас привозят в лагерь Центра, а затем наша группа поднимается на смотровую башню. Прямоуголная бетонная площадка с перилами. Отсюда дозорные обычно наблюдают за Аномалией.

— Прошу, мисс, — элегантно пропускаю англичаночку к перилам. Она благодарно улыбается и проходит к краю, окутав меня ароматом дорогих духов.

Все туристы удивленно замирают. Да, посмотреть есть на что. В небе между облаками зияет огромный красный круг. Его центр темно-багровый, а розовые края словно немного дымятся.

— Это Рубеж, — по-немецки произносит наш гид, офицер Центра. Видимо, он так решил, потому что большинство из нас немцы. Хорошо, что я чуть-чуть шпрехаю. — Звери вылетают из него примерно раз в неделю. Сегодня не тот день.

Британка хлопает непонимающе глазами, и я, наклонившись к ней, объясняю на английском:

— Вам не стоит волноваться. Сегодня звери не прилетят.

Она второй раз отвечает мне вежливой улыбкой, а потом удивленно, нет даже с испугом вскидывает пухленькую ручку к небу:

— А что же это тогда, мистер?

Я оборачиваюсь. Из красной бездны вылетели пять зеленых зверей с кожистыми крыльями. Морды вытянутые, клыкастые, а силуэтами звери похожи на дельтаплан. Прямо настоящие птеродактили.

Тут же по всему лагерю воют сирены. А наш гид кричит в рацию что-то на испанском.

— Что он говорит? — спрашиваю у англичанки. Может, она понимает, всё таки «спаниш» — международный.

Глаза девушки округляются:

— Тревога! Оранжевый уровень! Тревога!

Оранжевый уровень? Мать вашу, это серьезно!

Глава 15

Подарки девушке и подружкам

«Птеродактили» продолжают переть из Аномалии в небе. Зеленые кожистые треугольники. Очень похожие издалека на дельтапланы.

Наша группа уже спустилась со смотровой площадки и убежала вглубь лагеря. Гид повел нас в безопасное укрытие. Мимо мелькнула пара гаубиц с задранными кверху носами. Бахает одна, другая. Будто гром ударил. Знакомые звуки. Сразу ностальгией повеяло. Словно я снова на войне, ух. Аж до мурашек. Хотя так и есть: возле Аномалий постоянно ведутся фронтовые действия. Перед глазами проносятся старые образы. Интересно, здесь тоже за подбитого «птеродактиля» положен доппаек и рулон туалетной бумаги?

Когда мы уже отдаляемся от червоточины, бахают новые выстрелы. В этот раз без остановки. Небо трясется от частого грома.

Пышногрудая англичанка держится рядом с мной. Дрожащей рукой она достает телефон из сумочки. Но дорогой гаджет превратился в кирпич. Что ж, неудивительно. Как я читал, электроника рядом с Аномалией не работает. Поэтому сложные компьютерные системы наведения здесь бесполезны. Истребители и ракеты с автономными радиолокаторами отпадают. Вот и выходит, что гаубицы — идеальное оружие для тактики «земля-небо» благодаря возможности вести навесную стрельбу из закрытых позиций. И обстрелять прицельно можно, и самих не достанут.

Гид приводит нашу группу к кирпичному строению. Тем временем «птеродактили» за спиной заполнили небо, словно саранча. Гаубицы продолжают бешеный обстрел, и десятки взрывов раскрасили облака алыми пятнами.

— Мы пойдем туда? — по-немецки спрашиваю гида. Вот надо было выучить испанский, да блин когда? — Это же склеп.

— Под домиком бункер, — отвечает офицер. — Там безопасно.

Тогда ладно, тогда можно. Но добежать до строения мы не успеваем. Прямо на него сверху падает подстреленный летун и разбивает своим огромным телом кирпичную кладку. Во все стороны летят обломки. Домик превращается в груду руин.

Гид ругается по-испански. Есть из-за чего. Бункер отпадает. Мы будем два часа раскапывать люк под горой кирпичей.

Наш провожатый очень встревожен, и явно не из-за себя. Прекрасно его поднимаю. Если военные о нас не позаботятся, им сильно влетит. Тут дворяне не последнего сорта. Влиятельные родственники найдут способ отомстить испанским офицерам.

— Есть другое место. Идем, — он ведет нас по узким переулкам между постройками лагеря. Качаются шатры от яростного грома выстрелов и утробных визгов подстреленных чудовищ.

Над нашими головам раздается жуткий крик. За секунды он преобразуется с низкого и грубого тембра в острый, режущий звук. А потом гида просто разрывает рухнувший с неба крылатый зверь. Звуков становится больше: визжит англичанка, немцы с криками разбегаются.

Я бы тоже с радостью последовал их примеру. Нафиг мне рисковать жизнью в битве с незнакомой зверюшкой. Мне уже далеко не десять, детский максимализм в прошлом, с годами я полюбил подготовку к бою: почитать особенности зверей, изучить врага. Зачем рисковать и действовать экспромтом, когда можно заранее обдумать тактику охоты или боя?

Однозначно надо бежать. Только вот беда — англичанка застыла как вкопанная. Я дергаю ее за руку:

— Бежим, леди! — кричу на английском.

Она словно одеревенела. В голову ей залезть не могу — щиты, но налицо нервный шок. Высокая грудь дрожит, лицо бледное, глаза как блюдца.

Мои перепончатые пальцы! Да что ж такое! Ох, ну оставить девицу на ужин зверю я точно не могу. Достаю наваху, быстрым движением раскладываю и поверх «бритвы» формирую пси-клинок. Лиловое лезвие тянется намного дальше, чем стальное покрытие. Короткость «бритвы» ограничивает ее потенциал. Лиловой сталью я могу резать даже железо. А простой псионикой за его границей только разрушать нейроны. Но всё же грех жаловаться.

Второй рукой даю англичанке легкую, совсем легкую пощечину — для отрезвления.

— Живо очнулась! — кричу по-русски, тут даже неважно что, лишь бы громко.

Ее голова дергается, она отшатывается и вылупляется на меня:

— Мистер? — робкий голос.

— Побежала! — это уже ору на английском, и снова замахиваюсь для острастки. — Пока не прибил нахрен!

Девушка уносится со всех ног. Но она в платье и туфельках и далеко не удерет. Поэтому все равно придется заняться зверем, а то он уже в ее сторону мордой повел. Пахнет от девицы вкусно, кстати. Надо потом у нее узнать про духи. Ленке такие же закажу.

— Или сюда, крылатый! — громкий крик привлекает его внимание, теперь зверь полностью заинтересован мной. Я не так вкусно пахну, но мяса во мне побольше.

Я обхожу зверюгу широким полукругом — в сторону прочь от девушки.

— Цыпа-цыпа, — качаю мерно пси-клинком. В другой руке формирую пси-ножичек, вдобавок заряжаю «пси-ружье». — Иди сюда, морда. Получишь угощение.

Зверь медленно приближается на четырех лапах. Выглядит он как гиена с лошадиной мордой, но с крыльями на спине. Да и размерами с осла. Ну спасибо, что хоть не со слона, как тот, который рухнул на бункер. Этот лошадиномордый явно молодой еще и горячий — вон как лапами в нетерпении дрыгает. На предполагаемой неопытности и сыграем. Ментально-то зверь, как на зло, устойчив. Сходу не подчинить, для этого нужно время.

Я опускаю псионический меч, открываясь. Зверь тут же реагирует. Радостно оскалившись, прыгает на меня, подмахнув себе крыльями для ускорения. А навстречу ему уже