Шрифт:
Закладка:
Физик-теоретик, академик АН СССР, один из создателей первой советской водородной бомбы, Андрей Дмитриевич Сахаров публиковался тогда в американской «Нью-Йорк таймс», осуждая советскую политику, сталинизм, политические репрессии, писал разнообразные предложения советским вождям о необходимости смены курса и установления партнёрских отношений с США, посещал все основные советские процессы над диссидентами.
По-прежнему живший в Москве Солженицын закончил и переправил за границу книгу «Архипелаг ГУЛАГ» и начал работу над многотомной эпопеей «Красное колесо».
Под письмом в «Правде» значились фамилии 31 литератора: только зубры, военное поколение – Юрий Бондарев, Михаил Луконин, Василь Быков, Георгий Марков, старейшины – Валентин Катаев, Сергей Михалков, Борис Полевой, Константин Симонов, Алексей Сурков, Константин Федин и – Шолохов. В тот же день письмо было зачитано ведущим программы «Время» на десятой минуте выпуска.
Спустя пять дней Солженицын распорядился начать публикацию книги «Архипелаг ГУЛАГ» в эмигрантском издательстве «ИМКА-Пресс». 24 сентября КГБ предложил ему опубликовать в СССР повесть «Раковый корпус» в обмен на отказ от публикации «Архипелага» за границей. Солженицын не согласился. «Архипелаг» вышел на Западе в начале декабря 1973-го.
13 февраля 1974 года Солженицын был выслан из СССР в ФРГ.
14 февраля вышел приказ начальника Главного управления по охране государственных тайн в печати при Совете министров СССР «Об изъятии из библиотек и книготорговой сети произведений Солженицына» – удивительно не это, а то, что все эти десять лет рассказы и повести, опубликованные Солженицыным в СССР, были в открытом доступе.
Уже в сентябре того же года всё то же издательство «ИМКА-Пресс» в Париже опубликовало небольшую книгу «Стремя “Тихого Дона”: Загадки романа» с предисловием Солженицына. В предисловии он писал: «С самого появления своего в 1928 году “Тихий Дон” протянул цепь загадок, не объяснённых и по сей день. Перед читающей публикой проступил случай небывалый в мировой литературе. 23-х-летний дебютант создал произведение на материале, далеко превосходящем свой жизненный опыт и свой уровень образованности (4-х-классный). Юный продкомиссар, затем московский чернорабочий и делопроизводитель домоуправления на Красной Пресне, опубликовал труд, который мог быть подготовлен только долгим общением с многими слоями дореволюционного донского общества, более всего поражала именно вжитость в быт и психологию тех слоёв. Сам происхождением и биографией “иногородний”, молодой автор направил пафос романа против чуждой “иногородности”, губящей донские устои, родную Донщину, – чего, однако, никогда не повторил в жизни, в живом высказывании, до сегодня оставшись верен психологии продотрядов и ЧОНа».
«Несравненный гений? – задавался риторическим вопросом автор предисловия. – Но последующей 45-летней жизнью никогда не были подтверждены и повторены ни эта высота, ни этот темп». Так Солженицын, находящийся в перекрестье мировых софитов, дал новую жизнь старой и уже отжившей к тому времени свои сроки клевете.
Вместо имени автора на обложке и на титульном листе была проставлена всего одна буква «Д*». В предисловии Солженицын написал, что время открыть имя автора ещё не пришло. Им была Ирина Николаевна Медведева, по второму мужу Томашевская, советский литературовед. Родилась в 1903-м, окончила Ленинградский институт искусств, о скандале вокруг «Тихого Дона» и его благополучном завершении, скорее всего, узнала ещё тогда, но, вполне возможно, забыла о нём на многие годы. Жила в Гурзуфе. Под фамилией Медведева с 1946-го по 1971-й выпустила две книжки по истории Тавриды, одну о Грибоедове и одну про актрису Семёнову. В 1967 году познакомилась с Солженицыным, который расспрашивал её на предмет выселения крымских татар. В 1969 году у неё в гостях он начал писать «Красное колесо».
Несомненно то, что идея написать книгу об авторстве «Тихого Дона» родилась у неё под влиянием Солженицына. Тихой, малозаметной исследовательнице Тавриды и Грибоедова – зачем ей дался Шолохов? Она б на такое не решилась никогда.
Работу над книгой Медведева начала только в 1971 году. Материалами её снабжали помощники Солженицына, в частности, химик, а по совместительству литературовед Елена Цезаревна Чуковская, дочь литературоведа Цезаря Самойловича Вольпе и Лидии Корнеевны Чуковской – той самой, что писала в своё время Шолохову открытое письмо, обещая ему исключительную дурную память в потомках.
Само название – «Стремя “Тихого Дона”» – безусловно даровано книге Солженицыным. Чтоб в этом убедиться, достаточно посмотреть, как невыразительно назывались предыдущие книги Медведевой: «Русская Таврида», «“Горе от ума” А. С. Грибоедова», «Екатерина Семёнова: Жизнь и творчество трагической актрисы».
Более того, и часть текста, когда сухое, сугубо филологическое изложение вдруг сменяется экспрессивным, тоже как минимум правлено рукой Солженицына, а скорее, и написано им.
Удар по Шолохову, как видим, Солженицын готовил давно и считал его важнейшей составляющей всей своей работы. Позже он объяснил происхождение псевдонима «Д»: от Дона и Дамы. Дамой, для конспирации, называл Медведеву, хотя ей раскрытие псевдонима ничем уже повредить не могло. 26 октября 1973 года она умерла.
* * *
Так Шолохова на семидесятом году жизни нагнала чёрная звезда беззакония, под которой он родился.
Всё детство лгали, что мать его прижила невесть от кого. Что он и не казак вовсе, а чей сын – приказчика Шолохова, барина Попова или атаманца Кузнецова – ещё вопрос. Раздавленный этим унижением, он всё равно не сдался и пророс назло своей чёрной звезде – невероятный донской цветок.
Сделав полный круг, чёрная звезда снова встала над его теменем.
Семьдесят лет назад возникла ложная путаница, чей он сын, как его зовут, имеет ли он вообще право на жизнь, на казачий статус и на то, чтоб сесть за парту с другими детьми и под фамилией кровного отца.
Теперь злоязыкие, бесстыжие люди ставили под сомнение авторство его любимого детища, отнимая фамилию уже у книги, в которую Шолохов вложил свою жизнь, себя самого, родовую память.
За что судьба так наказывала Шолохова, кто из его предков притянул на потомка такую муку, гадать не станем.
Так сложилось, и от этой подлой меты не уйти вовек.
По какой бы стёжке ни шёл тот невинный ребёнок в десятые годы начала столетия, безжалостные станичные дети кричали ему вслед:
– Приблуда! Нахалёнок! Под забором нашёлся!
Где бы ни звучало имя Шолохова теперь, всегда найдётся рот, который прокричит, в сущности, те же самые слова.
* * *
То, что написано было в предисловии Солженицына и многословной работе Медведевой, сегодня серьёзными исследователями темы всерьёз уже
