Шрифт:
Закладка:
Едешь из Каргополя и в летучих, наскоро сложенных беседах слышишь про многое интересное впереди. Одни советуют посетить водопад Кивач, воспетый Державиным, именно теперь в зимнее время, когда он особенно картинно-страшен и живописен. Другие говорят про Чертов Нос на озере Онеге, где будто бы по прибрежному граниту вырезаны изображения чертей когда-то, в века незапамятные. Третьи обещают множество преданий о Петре, построившем в здешнем краю завод, названный его именем и возведенный потом на степень и значение губернского города. По деревням начинаешь уже слышать предания о лесовиках, домовых и водяных, обусловленных общим и метким прозванием нежить. Многое новое, и интересное новое, манило впереди: манила Корела, пугающая самую дальнюю Русь своими колдовствами и крепкими чарами, которыми занимаются они с незапамятных времен. Соблазняла дальняя река Выг, корень раскола, сильный и толковый корень, пустивший надежные и крепкие отпрыски по дальним и бесконечно многим местам нашего огромного отечества. Интересовала собой и скорая (в марте) Шунгская ярмарка, где бы еще раз привелось встретиться с поморами, мерзлой рыбой и огромными артелями слепых старцев, по целым неделям распевающим старины, досельные исторические предания о князьях новгородских, богатырях киевских, Грозном — царе московском и о Петре Великом...
Но опять-таки истекал казенный год, назначенный для путешествия: Петербург волей-неволей требовал в свою суетливую, многотрудную и дорогую жизнь, требовал на ответ и отчет...
И вот мелькает мимо богатая и красивая Вытегра со шлюзами и каналом, с памятником Петру Великому на том месте, где он обдумывал план Мариинской системы каналов. Мелькает бедное, но людное Поле-Ладейное. Ладейное потому, что здесь была когда-то знаменитая во времена Петра Великого олонецкая верфь ладейная и корабельная — верфь, из которой вышли первые русские корабли под императорским флагом. Здесь опять памятник Петру Великому, поставленный на том месте, где был дворец его.
И опять-таки мелькает большая и приглядная Новая Ладога со шлюзами же, с каналами, маленький Шлиссельбург с такими же шлюзами... А вот за Шлиссельбургом длинная цепь дач, заводов, фабрик, вот петербургская Нева, Невский монастырь, Невский проспект и вожделенный
КОНЕЦ ПУТЕШЕСТВИЮ.
Примечания
1
Аглечкой - английская эскадра, осуществлявшая блокаду Беломорского побережья в период Крымской войны 1853-1856 гг.
2
Они успевают в эти два месяца нажить пуда два сала, и это сало чистое, лучшее в сравнении с салом стариков; у тех оно бардовато, т. е. мутно.
3
Для этого промысла употребляются особого рода небольшие лодки, называемые «осинками». Делают их вчерне, т. е. выдалбливают в деревне Березнике, вверх по реке Мезени, но приспособляют к делу уже на месте. В этом случае обыкновенно обшивают их еловыми досками; делают два набоя, внутрь кладут опруги (строганые палки пальца в два толщиной) и прошивают стяжками для того, чтобы не попортилась осина. Снизу пришивают три креня (планки) для удобства перетаскивания по льду. Кренья эти бывают еловые и сосновые. На устинском промысле идут в дело осинки длиной до Засажен и около 1 сажени ширины; на Кеды идут осинки поменьше (23/4 саж. длиной и около 2 арш. шириной), потому что туда берут и самой провизии поменьше. На устинских промыслах, самых богатых, собирается таких осинок штук до полутораста; на каждую из них приходится пудов до 50—70.
4
Называются они так оттого, что вся провизия, взятая для них, носит обыкновенно название ужны.
5
Т. е. не ради кожи: кожа не составляет цели промысла. Харавина — шкура убитых зверей — идет в продажу за границу и в Россию для ранцев, для обивки дорожных погребчиков. Здесь ее стелют нередко на оленьих санках; в просвещенных городах видим на ученических ранцах.
6
Из более замечательных случаев этого рода памятен архангельскому народу особенно тот, который случился в 1839 году на Терском берегу. Тогда убиты были варзужанами (жителями сел Варзуги и Кузомени) целые тысячи зверей, принесшие им в три дня барыша на 30 000 руб. асс.
7
Водится и на Печоре. Похожа на навагу. Сушеную рыбу эту кладут там на упавшего в судорогах от падучей болезни. Там тоже ее не едят.
8
Все нехитрое устройство ламб основывается на том, что редкие из торосов не сопровождаются измельченным льдом, называемым шугой. Если от давления ноги мелкие льдинки, плавающие по воде, тонут, то достаточно размеренная быстрота передвижения ламб широких и плоских задерживает скорость погружения. Конечно, при этом необходимы крайняя опытность, главное — смелость, а еще более огромное присутствие духа. Часто слегка нарушенный баланс при самом первом скачке на шуту, часто ламбы задевают за льдину, и тогда смерть неизбежна: несчастный смельчак падает прямо в воду и затирается ближайшим льдом на века вечные.
9
Скажем несколько слов о Моржовце — самом ближнем к Мезенскому берегу острове. Весь он гранитного строения с толстым пластом тундры, покрытым ягелем (оленьим мхом). Остров этот лежит к северу от Воронова Носа, при выходе из Белого моря в Ледовитый океан, в 28 верстах от берега. Форма его овальная, окружность около 40 верст. На нем текут две речки с пресной водой, Золотуха и Рыбная, и стоят дваозера также с пресной водой. Лес не растет здесь, жилья нет, кроме смотрителя и прислуги на маяке, выстроенном между 1832 и 1841 годами. В середине прошлого столетия, когда Мезень вела заграничный торг лесом, жили на южном краю острова лоцманы по найму лесной компании. Лед показывается у берегов Моржовца обыкновенно в начале октября, бродячие же торосы в начале ноября, и тогда прекращается всякое сообщение острова с материком. В мае сообщение это опять начинается и производится обыкновенно через посредство казенных судов, имеющихся при маяке. Не принося никакой прямоположительной пользы за бесплодьем, безлюдьем остров Моржовец весной служит спасительным пристанищем для весновальщиков, которых ежегодно, и не один раз, приносит сюда на льдинах.
10
По наблюдениям
