Б е п о. Правильно. Мазурика этакого.

Над Витькиной головой зажигается электрическая лампочка, освещая его, как экспонат.

Ж о р ж и к. Путается тут под ногами, а толку от него никакого.

Б е п о. Идем к бабушке.

Х е л г а (задувает свечку и становится в дверях). Я вас не пущу.

Б е п о. Ого?

Ж о р ж и к. Ты?

Б е п о. Честное слово, Хелга, я тоже немало шкодил, но позволять себе такие подлые шуточки, — это, знаешь ли…

Ж о р ж и к. Ах, его родители преспокойненько обрабатывают ближайших соседей, с которыми каждый день встречаться приходится. А этот помоложе да поглупее, вот и попался.

Х е л г а. Если хотите знать, он нас с бабушкой вконец измучил, и, если б его забрали, нам было бы только легче, но ведь вам-то безразлично, поэтому оставьте его, пожалуйста, в покое…

Ж о р ж и к. Хелга, но ведь он…

Х е л г а. Да, забрался через окно в чужой дом и… это отвратительно, жалко, что это так, верно, но если сравнить, каким он был год назад и какой сейчас… он уже третий месяц работает на одном месте и… и даже за книжки взялся, неуч несчастный, в каждом классе бог весть по скольку лет сидел, пока из шестого не выгнали, как переростка…

Б е п о. Я ушел из седьмого, и в школе с облегчением вздохнули, но разве из-за этого я…

Х е л г а. Ты бы лучше помолчал… Из седьмого… Что станет с Витькой, если его сейчас заберут из-за твоего поломанного транзистора, который даже не работает? (Уходит.)

Ж о р ж и к. Здесь что-то не так. У меня еще вчера возникли подозрения. Я ждал Хелгу в Риге на вокзале, а из вагона вышел Витька и давай болтать… «Мы с Хелгой», говорит…

Б е п о. Почему ты ее ждал?

Ж о р ж и к. Хелгу? Я? А ты не знаешь? Не слышал?

Б е п о. Что?

Ж о р ж и к. Мы с Хелгой…

Б е п о. Кончай, а? Хватит!

Ж о р ж и к. Ах так?

Б е п о. У тебя есть Цинтия.

Ж о р ж и к. Ну, знаешь…

Б е п о. На таких, как Цинтия, не женятся, знаю. И на танцы тоже не приглашают, не тот вид, и по бульварам с ними не гуляют. Знаю. Владельцам кооперативных квартир нужны такие, как Хелга… Только выбрось это из головы. (Уходит.)

Ж о р ж и к (Витьке). Слышал? Проснулся наконец…

Входит  Х е л г а.

Хелга, мы едем в Ригу. Как договаривались. И тотчас же.

Хелга не отвечает.

Ж о р ж и к  уходит.

Х е л г а. Витька, когда они вернутся, ты им скажешь…

В и т ь к а. Не учи. Сам знаю, что сказать.

Возвращается  Б е п о, подозрительно смотрит на обоих.

Входят  О т и л и я  и  м и л и ц и о н е р.

О т и л и я. Не знаю, дети, что мне с вами делать, как быть. С коровами куда проще, работа спорилась, целые стада латвийской бурой вырастила и для нас, и для Молдавии, и для всех, кому нужно было, а вот с детьми… После войны осталась одна с двумя дочками, я их все больше угрозами в послушании держала, времени-то воспитывать не было, и замуж выдала по своему усмотрению, не больно-то их спрашивала…

М и л и ц и о н е р. Пора прощаться, бабушка.

О т и л и я. Да, да… Сейчас вам Хелга бутерброды сделает, яблок дадим на дорожку… И не возражайте!

Х е л г а  уходит к плите.

(Достает из корзины яблоки, укладывает в полиэтиленовый мешочек.) Зятю и дочери от меня сердечный привет. Как там у них дела?

М и л и ц и о н е р. Да ничего. Отремонтировали дом, новую мебель приобрели…

О т и л и я. А вторую мою дочь не довелось встретить?

М и л и ц и о н е р. Нет, эта в помощи милиции не нуждается. (Надевает шинель.) Значит, Бепо настаивает на своем заявлении, а я извиняюсь за беспокойство и прощаюсь. Так, Бепо?

Бепо молчит.

Появляется  Х е л г а  с бутербродами.

Да или нет? Говори же!

Б е п о. Думайте обо мне что хотите, дело ваше, только не считайте меня дураком, ясно?

М и л и ц и о н е р. Спокойно, Бепо. Ваша мать была у меня и сделала заявление о краже, поэтому я еще раз спрашиваю: поручили ли вы Виктору привезти из Риги принадлежащий вам транзистор. Вы поддерживаете это утверждение?

Бепо молчит.

Х е л г а. Бепо…

Б е п о. Если ты могла сказать «нет», почему я должен говорить «да»?

М и л и ц и о н е р. Одевайтесь, Виктор.

О т и л и я. Бог ты мой… Бепо!

Б е п о. Да! Все слышали? Да… Вам еще от меня что-нибудь нужно, или я могу идти?

В и т ь к а. Иди ты, знаешь… (Застегивает ватник.)

О т и л и я. Тише, Виктор!

В и т ь к а. И не подумаю… Броситься на колени и лизать ему сапоги, да? И не подумаю… Как они здесь обо мне говорили, все они, будто я собака, которую один продает, а другой не хочет покупать, или кошка… Будто я покойник… Я не могу больше это выдержать… Если б вы только слышали…

Б е п о (милиционеру). Не обращайте на него внимания. Он не в своем уме.

В и т ь к а. Сам ты не в своем уме… В Риге мне некуда было деться, так как папа и мама дали от ворот поворот, а друга, где можно переночевать, нет, а к знакомым… ну там… с моей рожей, если в кармане не булькает бутылка, и показываться нечего… Одним словом, некуда было податься, зарплата моя осталась у бабушки, и…

О т и л и я. О чем ты… Надо же тебе скопить на костюм и пальтишко! Сколько ты будешь в куртке и ватнике ходить?

В и т ь к а. Я же ничего не говорю, бабушка, я вас не виню… Я и не заметил, как часа в два ночи оказался в Шкиротаве. Сперва я хотел только посмотреть, правда ли можно окно снаружи открыть.

О т и л и я. И не страшно тебе было влезать?

В и т ь к а. Мне… Да что я, не понимаю? Все понимаю, не чокнутый же я, не Швейк… Тогда уж лучше на улице, или вообще не жить, лучше… живым в могилу, чем стоять тут и выслушивать, как они тут все надо мной… все, Хелга тоже… Будто я деревянный или из тряпок каких-то, набитый опилками…

М и л и ц и о н е р. Проводите нас к машине, Виктор, там немного поговорим, хорошо?

О т и л и я. Вот вам на дорожку. Вы подвезете меня до фермы, мне надо посмотреть на Бруклене и ее телят — двойню принесла, — я только шубу свою накину.

М и л и ц и о н е р. Спасибо, бабушка. Всего хорошего, Хелга.

Х е л г а. Всего хорошего.

М и л и ц и о н е р. Бепо, до свидания.

Б е п о. Да нет. Уж лучше прощайте.

М и л и ц и о н е р. Не возражаю. (Уходит вместе с Витькой.)

О т и л и я. Ну, а приемник, не забрать ли им его с собой, может, отвезут обратно?

Б е п о. Какой приемник?

О т и л и я. Тот самый, японский. Я же принесла.

Х е л г а. Вы?

О т и л и я. Я сперва у сторожа все разузнала, в каком углу мастерской Витька вертелся, потом фонариком светила и на плакат этот о весеннем севе и вокруг да около до тех пор, пока…

Б е п о. Куда ты дела?

О т и л и я. За ларем, в амбаре. Я как увидела, что перед домом милицейская