Шрифт:
Закладка:
Я хотел владеть ей. Причинить ей боль. Уничтожить ее.
Эта драгоценная женщина принадлежала мне. Мне нужно было увидеть ее снова. Скоро.
Я даже не стал дожидаться встречи с Кларком, прежде чем встал и покинул «Буйные радости». И набрал Трентону еще до того, как вышел на тротуар.
— Что, босс? — спросил он, и я ответил.
— Мне нужны два ключа, и они нужны мне прямо сейчас.
— От каких замков?
— Наружная дверь апартаментов и внутренняя дверь квартиры.
— Нет проблем. Где?
— Встретимся в Даунтауне, у многоквартирного дома на задворках Гаол-стрит, с дерьмовым наружным освещением.
— Даунтаун? Ты серьезно?
— Просто, черт возьми, доберись туда, — ответил я.
— Уже в пути, босс.
Мой шофер ждал возле клуба, но мне не хотелось ехать туда на машине, которой там не место. Поэтому вызвал такси, хотя и не привык к дешевой, вонючей коже, и мы направились в дерьмовую часть города.
Трентон уже ждал, когда я добрался туда. Я успел захлопнуть за собой дверь такси, но мой менеджер преступного мира не стал дожидаться моего приближения, а просто встретил меня на тротуаре.
— Какого черта ты делаешь здесь, в этой дыре, Люциан? Просто дай мне знать, кто и что должен, и я со всем разберусь.
— Дело не в деньгах, — сказал я. — Мне просто нужны эти два ключа.
Он непонимающе посмотрел на меня.
— Какого хрена тебе понадобились ключи от этой дыры?
Мой взгляд, должно быть, ощетинился злобой, чтобы скрыть стыд унижения.
— Какого хрена ты осмеливаешься вмешиваться в мои дела? Просто дай мне это гребаные ключи.
Он пришел в себя, отступив с «конечно, извини, да», прежде чем шагнул прямо к главной двери.
У Трентона было много полезных навыков, но взламывание замков было тем, в чем ему не было равных. И когда вы десятилетиями вскрываете замки, вы, как правило, накапливаете внушительную коллекцию отмычек. И у Трентона их было множество.
— Похоже на шестнадцатый, — проговорил он, прежде чем вытащить из кармана связку ключей. Он выбрал один, вставил в замок, и дверь открылась. Так просто. Оказавшись внутри, он снял ключ с кольца и положил его мне на ладонь.
— Дальше? — спросил он с довольной ухмылкой.
Я повел его наверх и по коридору к седьмой квартире.
— Номер три, в этом нет никаких сомнений, — сказал он, вывернув ключ из кольца, и бросил его мне в руку, даже не попробовав.
Я вставил ключ в замок, и он повернулся с бесшумной легкостью. Мою кожу покалывало, как и яйца, когда я толкнул дверь, надеясь какой-то извращенной частью меня, что Илэйн была там, свернувшись калачиком в постели. Конечно, ее там не будет. Она, вероятно, была в своей собственной печальной маленькой части комплекса семьи Константин, отключилась с выпивкой в руке и снегом (примеч. сленговое название кокаина), виднеющимся в ее ноздрях.
Я вошел внутрь и, конечно же, квартира была пуста. Темная. Жалкая.
Бесполезная.
Я включил свет и вспомнил блондинистую сучку, стоявшую в коридоре среди безвкусных безделушек своей подруги, выглядевшую так чертовски потрясающе в своем страхе.
Трентон все еще колебался, когда я повернулся к нему лицом, без сомнения все еще пытаясь понять, что, черт возьми, происходит.
— Теперь можешь идти, — сказал я.
Он уставился на меня, склонив голову набок.
— Как давно я работаю на тебя, босс? — спросил он. — Двенадцать лет, да? Как минимум, двенадцать лет.
— Достаточно долго, чтобы понять, что тебе нужно держать свои мысли там, где им место. В твоей толстой черепушке, пока я не раскроил ее.
Он знал, что я не сделал бы это без серьезной на то причины, не такой, как я сделал бы с любым другим, стоящим на его месте. Мы были знакомы достаточно долго, чтобы знать черты и манеры друг друга. Я полагался на Трентона Альто, даже если не хотел этого. И он знал это.
— Двенадцать лет, а я все еще не знаю, как ты работаешь. Ты чертовски загадочен, Люциан Морелли. Даже по меркам семьи Морелли.
Мне удалось ухмыльнуться ему.
— Перестань пытаться понять это. Тебе же лучше в долгосрочной перспективе.
— Не сомневаюсь, — ответил он и ушел.
Дверь за ним закрылась, а я стоял в тишине, вдыхая воздух этого места. Напротив меня был дерьмовый гобелен — кричащая синева с мультяшным китом у корабля. Фотография ухмыляющихся идиотов висела на дальней стене у кухонной двери. Я подошел ближе, гадая, кто из этих идиотов был подругой Илэйн.
Пол на кухне был вычищен, разбитые кружки аккуратно убраны в мусорное ведро. На ковре не осталось никаких следов крови от еще одной попытки самоповреждения после того, как я ушел.
Я сел на диван в гостиной, где сорвал с нее платье, и уставился на пустое место на полу.
Мне было интересно, как часто она бывала здесь, заглушая все дерьмо в своей жизни, от которого она так решительно отказывалась. Потом я задумался и об этом тоже.
Что такого было в Илэйн Константин, что она так сильно презирала? Что заставило ее так сильно двинуться головой?
Это было не мое дело, и не стоило и секунды моего времени. Мне не следовало находиться в радиусе и пяти километров от этого места, не говоря уже о том, чтобы сидеть на диване какой-то неудачницы, думая о женщине, чей последний вздох должен был давно уйти, взятый моими собственными руками.
Было уже далеко за ранние утренние часы, когда эта мысль покинула меня на сегодня. Я даже не осознавал, что жду ее, пока не понял, что она действительно не придет.
Конечно, она не пришла. Какого хрена ей приходить в эту лачугу, когда у нее был Бишоп-Лэндинг? Черт знал, зачем она вообще тут оказалась.
Я выключил свет и направился к выходу.
Я ненавидел себя за свои оправдания за то, что хотел ее киску, потому что именно это я и делал. Лгал самому себе. Лгал себе о том, как сильно я хотел ее хорошенькую маленькую щелку.
Нахер. Нахер все это.
Нахер мое собственное гребаное дерьмо.
Я снова и снова проверял ее календарь, ожидая, пока за мной заедет еще одно вонючее такси. Вечер среды. Пометка о долбанном благотворительном вечере для сбора средств на образование малообеспеченных смотрела на меня с экрана моего мобильного. Черт возьми.
Он упоминался во множестве сообщений местных СМИ, когда я искал местоположение «Действия во имя правды», и их ежеквартальный аукцион.
Блядь!
Я быстро двигал пальцами по экрану, опережая мысли, не заботясь ни о чем,
