– На землю лёг, – посерьёзнел до этого весёлый патрульный.

– Что? – переспросил Амадей.

– Рядовой Рудгарт, положи его на землю, – приказал патрульный.

– Есть! – один из патрульных извлёк из поясной перевязи дубинку, тронул коня вперёд и шарахнул Амадея, не успевшего врубиться в ситуацию, по левому плечу.

Амадей упал, ослеплённый болью в плече.

– Свяжите его и везём в город, – старший патрульный развернул коня. – Если этот урод окажется настоящим шпионом, ждите премию, парни! По морде видно, что не местный, скорее всего, француз! Знаете, что это значит?

– Не, – покачал головой спешившийся рядовой Рудгарт.

– Это потому что ты тупой и невнимательный, – ласково, почти по-отечески сообщил ему старший патрульный. – Неделю назад был герцогский указ: за отловленных шпионов из наших платят пятьдесят грошенов, за английских шпионов по одному рейхсталеру, а за французов по два рейхсталера. Но за датчан дают целых пять. Не думаю, что этот бедолага датчанин, но то, что француз – зуб даю.

– Ы-ы-ы, – обрадовался Рудгарт. – В увал[16] пивка попью вдоволь…

– Не забывайте, что по десять грошенов положено старшему патрульному, – напомнил их командир. – А то в следующий раз в рапорте недисциплинированность отмечу.

//Герцогство Гольштейн-Готторп, подземелье дворца герцога, 8 октября 1733 года//

– Так-так-так… – Таргус заметил, что шпион очнулся. – Доброго дня.

– Кто вы и что я здесь делаю? – Амадей-Франсуа Фрезье поморщился от светящего в лицо фонаря.

– Местная аристократия отличается безапелляционностью и уверенностью в собственной безнаказанности, – хмыкнул Таргус. – Это был неправильный ответ на вежливое приветствие. Арнольд!

Дюжий молодец в кожаном фартуке, известный под именем Арнольд, вытащил из жаровни раскалённый прут.

– Доброго дня, – повторил Таргус.

– Доброго дня, – быстро смекнул диспозицию Фрезье.

– Шпионаж – это плохо, приличные люди таким не занимаются, – произнёс Таргус. – Но вы человек неприличный, Амадей, поэтому я не буду долго читать вам нотации.

Амадей наконец-то смог разглядеть говорившего. Ребёнок лет пяти-шести. Невероятно, но факт.

– Выкладывайте всё, что вы успели узнать о Промзоне, о технологиях, а также о других шпионах… – произнёс Таргус. – И тогда вы сможете умереть спокойно, а не в виде хрипло вопящего и гадящего под себя обрубка без рук и ног.

– Я не шпион, – как можно более уверенно заявил Амадей. – Пытки к благородным применять запрещено! Вы не имеете права! Это подло и низко!

Таргус понимающе улыбнулся.

– А если никто не узнает? – спросил он. – Арнольд, прижги ему большой палец правой ноги!

Лысый амбал оскалился и потянул руку к одной из ног Амадея.

– Стойте! Нет! Я всё расскажу! – задёргался француз.

– Приказ уже отдан, увы, ничего не могу поделать, – развёл руками Таргус. – Правильно же, Арнольд?

Амбал пробурчал что-то утвердительное и приложил раскалённый прут к большому пальцу левой ноги Амадея.

– Нет же! – воскликнул Таргус. – Чёрт возьми, Арнольд! Правая!

Амбал пробурчал что-то виновато-извиняющееся и приложил прут к большому пальцу правой руки Амадея.

– Ноги! – вскипел Таргус. – Большой палец правой ноги! Юпитер, с кем мне приходится работать…

Амадей в это время отчаянно кричал от боли. Минут пять Таргус наблюдал за происходящим, а затем кивнул Арнольду. На этот раз тот всё правильно понял и влил в глотку жертвы содержимое небольшого фиала.

– А теперь рассказывай, – предложил Таргус Амадею, когда раствор опия начал действовать и приглушил боль.

И Амадей заговорил.

Он рассказал много интересного: отправил его сюда Его Высокопревосвященство кардинал Андре-Эркюль де Флёри, фактический правитель королевства франков, с целью выяснить все технологические секреты «Промзоны» герцога Шлезвиг-Гольштейн-Готторпского. Мастера франков очень быстро поняли, что чугун делается по какой-то новой технологии, аналогов которой нет во всём мире, поэтому, в свете открытия способа горизонтального сверления пушечных стволов, технология изготовления идеально подходящего материала была бы весьма ко двору. Любопытный от природы Таргус сразу же уточнил про автора идеи и выяснил, что этим талантом оказался некий Жан Мариц, также известный под именем Йохан Мариц, швейцарец по происхождению, который изобрёл сначала вертикальное сверление, не снискавшее должного внимания, а затем и горизонтальное, коим сразу начал пользоваться Таргус, миновав излишние эволюции технологий.

Самый главный момент – Мариц вертел саму заготовку, а не станок, как привыкли местные. Этот выверт сознания до сих пор остаётся загадочным для Таргуса, который потратил целую неделю на то, чтобы убедить вроде бы совсем не тупых мастеров, что концепция с вертящейся вокруг своей оси заготовкой будет работоспособной.

Не существуй вопроса денег, франки не сунулись бы сюда никогда. Из-за дерьмового качества отечественного чугуна им приходится использовать бронзу или покупной чугун, имеющий происхождение из «Промзоны», это не могло не заинтересовать их. Они правильно понимали, что покупка рецептуры маловероятна или непозволительно сильно ударит по казне, поэтому решились на банальную кражу.

За франками устремились шпионы других стран, Фрезье сумел обнаружить шпионов англичан, испанцев, швейцарцев и даже неаполитанцев. Информацию о конкурентах приказал собирать кардинал де Флёри, чтобы полно представлять общий расклад технологических интересов окружающих стран.

– А теперь хватит глупо улыбаться, – приказал Таргус шпиону франков. – У тебя есть небольшой шанс выжить. О свободе не может быть и речи, но зато ты сохранишь конечности, здоровье, жизнь и даже сможешь вполне комфортно существовать в особом месте, которое для кого-то может стать домом.

– А… – Амадей открыл глаза. – А что нужно делать?

– У меня есть некоторое количество недостаточно обученных людей, которые остро нуждаются в повышении квалификации, – усмехнулся Таргус. – Обучишь мне двадцать агентов – получишь существенное материальное поощрение в виде улучшений условий существования или даже женщины, обучишь ещё двадцать – более существенное материальное поощрение или даже красивую женщину. Будешь лажать и халтурить – снова встретишься с Арнольдом и он отрежет тебе мизинец левой руки. Стоять, Арнольд!