многозначительную паузу.

По залу вновь прошли изумленные шепотки, на нас смотрели во все глаза. Конечно, имя Стасианна услышали впервые. В то время как о Вивьене Термаль знали уже все.

В оговоренный момент к нам поднялись Анаасг, Роуэл и Вильхеем со Стаагом. Их высокородная охрана осталась неподалеку, но выдавать свою принадлежность к фениксам не стала.

Я улыбнулась и выпустила крылья. Почти в ту же секунду фениксы тоже выпустили крылья. А рядом со мной в воздух взвился темный раах, оставляя за собой след из фиолетовых искорок.

Изумленные возгласы перешли в целый вал недоверчивых, потрясенных восклицаний и криков, смешанных с аплодисментами, растерянными, но сильными. Когда они чуть стихли, Эроан продолжил:

– Понимаю, у вас много вопросов. Да, глаза вас не обманывают: Стасианна – феникс. – И этой фразой Эроан окончательно показал всем, как ко мне следует обращаться. Имя Вивьена теперь должно уйти на второй план. Почему? Все сделают однозначные выводы, что из-за моего родства с фениксами. – Сегодня наше присутствие почтили фениксы: светлейший Анаасг Даархаг, его сын Роуэл Даархаг, советник Стааг Ардаэн и доверенное лицо Вильхеем Олоэн.

Казалось, дальше некуда, но потрясение среди наших аристократов росло с каждой секундой, с каждым озвученным именем.

– Я рад быть здесь, – произнес Анаасг, выступая вперед. – Рад, что с этого дня начинается новая эпоха, когда Сархад и Феоар возобновляют сотрудничество. Пусть оно будет еще более эффективным и полезным обеим сторонам, чем в прежнее время.

– Несомненно, мы сделаем для этого все возможное, – кивнул Эроан.

Анаасг улыбнулся и внезапно шагнул ко мне.

– С радостью поздравляю свою дорогую племянницу с помолвкой.

Зал разорвало.

Мы решили закончить с представлениями и поспешили спуститься к гостям. Фьёра представлять не стали, но на сцене он держался рядом со мной, явно давая понять, к кому имеет отношение. Поначалу, еще до приема, он уверял, что уж теперь вдоволь налетается, покажет себя всем присутствующим. Но теперь я чувствовала его напряжение, даже толику страха под ошалелыми взглядами публики. И тоже шалел.

– Фьёр, если тебе некомфортно, ты можешь спрятаться. Полетать по коридорам дворца или в саду. Возможно, сегодня стоит вернуться на нашу территорию, подождать, когда слухи расползутся. А уж завтра устроим твой полноценный выход.

– Да, так будет лучше… – торопливо согласился малыш и незаметно выпорхнул из зала. Гостям и без него было на кого поглазеть.

Затеряться в толпе, конечно же, не получилось. Нас с Эроаном поздравляли, с фениксами спешили познакомиться. Немного растерянные, они старались держаться поближе к нам, видимо, в надежде, что защитим. Впрочем, аристократы – не сумасшедшие в больнице для душевнобольных и даже не фанаты на концерте любимой группы. Вряд ли будут кидаться и срывать одежду, чтобы оставить кусочек на память. Несмотря на все потрясения, леди и лорды старались соблюдать приличия и вести себя подобающим образом, пусть даже излишне возбужденно.

Я не убирала крылья, да и не могла этого сделать без помощи горячей ванны. Так что оставалась заметной в любой точке зала.

– Поздравляю, ваше величество, леди Стасианна.

– У вас великолепные крылья!

– Вы восхитительны! – сыпалось со всех сторон.

Мы с Эроаном ходили вместе, под ручку, весь вечер. Поэтому никто не осмелился нагрубить или попытаться меня поддеть.

Танцевали тоже вместе, только нашей парой. Лишь один раз Эроан уступил меня Анаасгу, внезапно изъявившему желание.

– Ты знаешь имперские танцы? – полюбопытствовала я.

– Не очень хорошо, но постепенно осваиваю. Заранее извиняюсь, если отдавлю тебе ноги. Может, мне приподняться на крыльях, чтобы облегчить вес?

– Не стоит, иначе я тоже начну взмахивать крыльями, и это приведет к какой-нибудь неловкой ситуации. Я прослежу за твоими ногами.

– Доверюсь, – хмыкнул Анаасг, увлекая меня вслед за плавной и достаточно спокойной музыкой. Пожалуй, феникс выбрал самый удачный и безопасный вариант для новичка. Удивлена, что он решил изучать имперские танцы. Но… это ведь было до того, как он узнал правду обо мне.

– Мне приятно, что ты поздравил меня, – заметила осторожно, с легким намеком, который при желании можно проигнорировать.

Не проигнорировал.

– Я долго размышлял, Стася. Может быть, у меня было не так много времени, чтобы осознать и разобраться в своих чувствах. Но уверяю тебя, я думал о твоих откровениях каждую секунду своей жизни с того момента, как узнал. И первой была здравая мысль: не стоит все рушить. Мы, высокородные фениксы, не вполне принадлежим себе. Я не успел представить тебя Алоэной высшему свету, но слухи уже поползли. Особенно после явления Лиилы, прокричавшей тому самому высшему свету о своем статусе, и после ее неблаговидных поступков… лучшим вариантом будет оставить все как есть. С политической точки зрения мне выгодно все же объявить тебя Алоэной. И, конечно, продолжить сотрудничество с империей – на это уже ничто не должно повлиять. Начали – будем продолжать.

– Я рада, что мои откровения не навредили империи. Мы с Эроаном не планировали использовать мое родство с фениксами, тем более с тобой. Мы не знали, пока ты сам не назвал меня Алоэной.

– Я понимаю. Это тоже повлияло на мое решение. Нет, не относительно империи, хотя я рад, что вы не пытались манипулировать. Я смотрю на тебя, вижу перед собой лицо Алоэны. Черты лица, истинно принадлежащие роду Араваэлрь, невозможно не узнать. Но вместе с тем я вижу девушку, совершенно не похожую на Алоэну.

– Ее похитили маленьким ребенком. Трудно сказать, какой бы она была, если бы росла в Феоаре.

– И все же я чувствую, что ты другая. Не такая, какой могла стать Алоэна. Не такая, какой она была в действительности. Да, сначала я списывал твою непохожесть на воспитание в ордене, однако теперь все, что я ощущал подсознательно, находит свое объяснение. Я мало знаю о людях, но не удивлюсь, если ты не похожа и на людей нашего мира. Ты другая. И вместе с тем… я вижу, что ты хорошая девушка, Стася. Ты не хотела, чтобы все так получилось, это не было злым умыслом. А главное… твоя душа, пусть чуждая нашему миру, прижилась в теле феникса, в теле моей племянницы. В тебе течет кровь Араваэлрь, несмотря на то, что нет ее души. Это