притязаниях Албаста, братья Самбиевы поехали в Грозный и подкараулили претендента на их дом и надел. Полились угрозы и оскорбления в адрес всего Докуевского рода. Обозленный на весь мир Албаст не смог стерпеть ругань подростковой голытьбы. Докуев вспомнил о своем боксерском мастерстве, в ход пошли хлесткие удары. Однако юные Самбиевы оказались стойкими в драке; они несколько раз летели наземь, но вновь вскакивали и с криком бросались на здоровенного боксера. И все-таки возраст и поставленный удар решили дело. После очередного взмаха Албаста Арзо не встал. И тогда в руке младшего брата – Лорсы – блеснул нож. Албаст испугался, попятился в панике и пропустил выпад в живот. Не от боли, а от страха Докуев вскричал, с силой толкнул подростка, но глаза Лорсы жаждали еще. Второй удар он хладнокровно нанес в ягодицу.

– Вот тебе наш дом в задницу! – кричал Самбиев-младший.

Около месяца лежал Албаст в больнице. За это время он получил еще один «удар в спину», правда, другого характера. В республиканском органе обкома ВЛКСМ – газете «Комсомольское племя» – появилась небольшая статья, на первый взгляд, сочувствующая работнику центрального аппарата молодежи, однако меж строк умело был выставлен весь негатив произошедшего ЧП. В статье косвенно указывалось, что сам пострадавший спровоцировал подростков к поножовщине. Упоминалась связь с духовенством и попытка решения непонятного финансового вопроса в обход действующего законодательства. Этой статейки оказалось достаточно, чтобы Докуев Албаст распрощался с комсомольской карьерой. «С целью укрепления хозяйственных кадров» его переводом назначают главным инженером крупнейшего в регионе строительного треста «Севкавспецмонтаж».

…В декабре 1975 года в актовом зале восьмилетней школы селения Ники-Хита состоялось заседание показательного выездного народного суда. Суд приговорил Самбиева Лорсу Денсухаровича, 1961 года рождения, к пяти годам лишения свободы с отбыванием срока до совершеннолетия в детской колонии строгого режима. Самбиева Арзо Денсухаровича, 1960 года рождения, приговорили к двум годам лишения свободы – условно. При этом и прокурор, и судья, и так называемые общественные обвинители многократно подчеркивали, что Самбиевы потенциальные уголовники, ссылаясь при этом на тюремную судьбу их покойного отца.

На этом злоключения Самбиевых не закончились.

В марте 1976 года в Грозном состоялась Всесоюзная конференция по «добровольному вхождению Кавказа в состав России». На форуме с фундаментальным докладом выступил профессор Смородинов. Он доказал, что под старым буком в Ники-Хита несколько раз отдыхали высшие царские сановники, внесшие значительный вклад в освоение и развитие региона. В итоговой резолюции конференции ученые-историки всего Советского Союза требовали по достоинству отнестись к местам, где ступала нога великого завоевателя. В результате Кабинет Министров Чечено-Ингушской АССР «с целью увековечения памяти генерал-губернатора» вынес постановление о создании в Ники-Хита музея-заповедника. Там же рекомендовалось организовать филиал археологического клуба при кафедре истории Кавказа Чечено-Ингушского госуниверситета имени Л.Н.Толстого.

Самбиевых выселили, предоставив маленький колхозный недостроенный коттедж на противоположной окраине села. В конце июня того же года приехала пестрая археологическая экспедиция, с музыкой, с шумом, в шортах. Под роскошной кроной бука разбили палатки, разожгли костер, над домом Самбиевых вновь зардел флаг – символ власти, у дверей появились казенная вывеска и транспарант о славе Отечества.

На следующее утро Смородинов, с похмелья, купался в реке в одних трусах, когда к нему подступили Кемса и Арзо Самбиевы. Глаза хозяев горели гневом и ненавистью. Они бросили несколько фраз и ушли. Жертвовать за прошлый патриотизм России Смородинов не пожелал. Палатки спешно свернули, экспедиция завершилась, вывеска филиала исчезла. Позже участковый милиционер опечатал дом, забил окна и входную дверь досками… Жизнь застыла, а время шло.

* * *

Колхозный коттедж, предоставленный Самбиевым во временное пользование, взамен конфискованного в пользу музея-заповедника дома, представлял собой легкую постройку из двух небольших комнат, для украшения которой к входной двери пригромоздили несуразное, корявое крыльцо без крыши. Хотя по акту коттедж и проходил как годный к эксплуатации, жить в нем было невозможно. Понимая это, жалостливый председатель местного колхоза «Путь коммунизма» на целую неделю привлек строительную бригаду для доделки помещения. Односельчане в течение трех дней организовывали белхи *, возводя коровник, курятник и небольшой навес. Каждый двор Ники-Хита выделил стройматериалы, инвентарь, технику. Словом, дружно поддержали сельчане в тяжелую годину семью Самбиевых.

Однако, как ни обустраивали новый надел, Кемса никак не могла прижиться в нем. Днем и ночью грезила она о доме рода Самбиевых, мысль возвратить детей под крышу родного очага точила ее неотступно. Каждый день, по-хозяйски, посещала родной надел, с любовью гладила старый бук, поддерживала порядок в доме и на территории. Из-за ее забот музей-заповедник даже не охраняли. Может быть, по ведомости профессора Смородинова и числились сторожа филиала, но на объекте они не объявлялись. Только местный участковый и секретарь сельсовета изредка заглядывали по долгу службы в «государственный музей».

После ареста Лорсы и изъятия усадьбы семья Самбиевых долгое время пребывала в угнетенном состоянии. Вдобавок к этим неурядицам, Домба Докуев прислал стариков из соседнего села для объявления по чеченским законам адата, кровной мести. Объектом их преследования мог быть только Арзо. Несчастная Кемса не знала, как оградить сына от преследования. В приступе истерики она помчалась в город к Алпату, в надежде вымолить у нее пощаду. Супруга Докуева встретила Самбиеву с проклятиями и когтями, она стала клеймить род Денсухара, называя их нищими плебеями и проститутками.

– Это вы – пришлые плебеи, – не выдержала оскорблений Кемса.

Тогда на незваную гостью кинулись не только Алпату, но и две ее дочери, Курсани и Джансари, их поддержал младший брат – Анасби.

С опухшим лицом, с синюшными кровоподтеками и в разорванной одежде вернулась Кемса Самбиева в Ники-Хита. На следующее утро местный мулла и два старика отправились в город для обуздания «разжиревших» односельчан.

– Вот, наши деды из жалости этих пришлых недоносков приютили, надел земли дали, а они теперь нам на шею сели, – говорили во всем Ники-Хита.

Авторитет стариков не помог, Докуевы их даже во двор не впустили. Более того, Алпату совсем разошлась, требовала от «нерадивого» мужа решительных действий и даже подкупа бандитов для насилия над Арзо и адекватных ранений Лорса, прямо в колонии. Однако видавший жизнь Докуев знал, что если перегнуть палку, то придется иметь дело не только с потомками Денсухара, но и с многочисленными их родственниками, а может статься и со всем селом Ники-Хита. Эти объяснения мужа Алпату не остудили, она решила бороться с опозорившей их семьей любыми методами. Вскоре она в сопровождении сына Анасби поехала в Ники-Хита и стала требовать от Самбиевых возвращения долга по распискам