Еще более интересным фактом было то, что личный состав спецподразделения «Призрак», предназначенного для реализации тактики hit’n’run[48], действительно набирался из членов Семей. Те из лоцманов, кого природа не наградила талантами выдающимися, пригодными для кораблевождения, но все же достаточными для вполне определенных целей, проходили строгий отбор, а затем еще более строгие, жесткие, даже жестокие тренировки, совмещенные с муштрой и идеологической накачкой на предмет верности идеалам ООН. Многие не выдерживали и выбывали из программы, но те, кто оставался, оказывались способны на многое. Очень на многое.

Тем не менее решение не привлекать «Призраков» к разведывательной миссии казалось вполне обоснованным. Кровь не водица: Саймон, несмотря на всю свою фронду и антагонизм с родней, до сих пор ловил себя на том, что частенько оценивал ситуацию с точки зрения «типичного Фишера». И легко было допустить, что даже после мощной дрессуры кто-то из спецназовцев оставался верен конкретно своей Семье, а не человечеству в целом.

Единственное, чего юный лоцман пока так и не осилил понять: каков мог выйти пускай даже теоретический профит с поддержки террористов у его сородичей? Казалось очевидным, что подрыв репутации грозит Профсоюзу весомыми проблемами. Кто захочет пользоваться услугами лоцманов, если те не способны предотвратить возможную катастрофу? При этом, естественно, мало кто задумается об иных факторах риска, свойственных космическому кораблю: подрыв реактора, попадание метеорита, перегрузка систем искусственной гравитации, сбой ИИ. Нет, кто-то, может, и вспомнит, но громче всего будут звучать иные голоса.

Вопрос, естественно, озвучили вслух. Анжело, к которому он и адресовался, только поморщился.

– Ничего конкретного сказать не могу, – развел он руками под пристальным взглядом Саймона. – Предчувствия к делу не пришьешь, но они есть. Вы же доверяете своему нюху на массу? Вот доверьтесь и моему l’appréhension[49]. Не требую, прошу.

Разведчики, вызванные Оосавой, прибыли в течение суток. По отдельности, но видно было, что это сработавшаяся, слаженная команда. Их оказалось пятеро – плюс командир, невысокий темноволосый крепыш, похожий на борца-вольника (визуальное сходство с самим Анжело Саймон решил не комментировать). Отделение больше тянуло на звено: естественно, обычные армейские мерки не применялись к таким отрядам. Расположилась команда на одной из квартир, арендованных замглавы Четвертого комитета для подобных нужд. Риск был велик, но так уж складывалась ситуация.

Когда по адресу, для секретности аккуратно выписанному карандашом на блокнотном листке, явился сам молодой лоцман, его встретили настороженными взглядами и молчанием. Впрочем, минут через пятнадцать Анжело разрядил обстановку, ворвавшись в помещение, словно банковский грабитель.

– Przepraszam, panowie[50]… Тьфу, опять на язык прилипло, – пожаловался он. – В Первом комитете подозрительно высокая концентрация этнических поляков. Еле вырвался.

Присутствующие с выражениями понимания на лицах синхронно кивнули. Саймон, устроившийся на углу стола, перестал делать вид, что его не раздражает подозрительность спецгруппы. Оосава тем временем вывел в центр комнаты объемную картинку.

– Вот что у нас есть. Карта системы, – мах рукой в сторону лоцмана, – приблизительное положение места высадки на глобусе планеты. – Знак командиру разведчиков. Снова кивки и молчание. – По последним поступившим данным, «Группер» сел в горной долине, которая открывается в холмистую низменность. Неподалеку есть река, а в полутысяче километров – море. Только климат на Ильмаринене более чем прохладный, поэтому девяносто процентов суши покрыты снегом, а водоемы льдом. Колония запустила терраформеры, но они просто не справились с нагрузками. И вам, – он обвел широким жестом людей в комнате, – придется подумать, где высаживаться и как добираться до цели.

Отделение переглядывалось. Лоцман зевнул, чтобы скрыть нервную ухмылку. Анжело по очереди присматривался к каждому. Наконец командир поднялся и ткнул пальцем в изображение.

– Детальной карты у нас нет, понятное дело, – голос у него оказался мягкий, тихий, без лишних эмоций. – Ну и если бы даже была – это горы, снег, ветер. Рельеф мог поменяться целиком. Кроме разве что крупных формаций. Поэтому, если уважаемый представитель Семей готов…

– Я не представляю Семьи, – перебил Саймон. – Я здесь сам по себе и работаю на уважаемого замглавы Четвертого комитета. Лично.

Во взгляде разведчика что-то изменилось. Он склонил голову набок.

– Если вы готовы, то я бы предложил высадиться тут. – Указанный участок увеличился, и стало видно скалистый отрог, прорезанный относительно невысоким перевалом. – Горы укроют нас от сканеров, а идти получается не сильно далеко. Кроме того, с перевала можно будет провести первичную оценку состояния корабля.

Сощурившись, Саймон прикинул дистанцию и задумчиво протянул:

– Ну-у-у… Я бы нас почуял.

– Через гору? – Скепсис, казалось, можно было потрогать руками. Напомнив себе, что их задачей является сотрудничать, а не собачиться, лоцман повел челюстью и уточнил:

– Если бы мы просто пришли с той стороны – вряд ли. Но мы планируем делать межсистемный переход. Это как если бы я вышел в соседнюю комнату и заорал. Звукоизоляция поглотит, но не до конца. А на месте их лоцманов я бы сидел и слушал. Круглосуточно.

Слушали и присутствующие. Оосава взялся за лацканы и нахмурил брови.

– Насколько я помню, вас называли лучшим в выпуске. Ваш отец… – И он замолчал. У Саймона дернулся уголок рта.

– Да, отец говорил верно. Мои результаты перекрывают рекорды последних трех поколений. Вижу, к чему вы клоните: я на вашей стороне, и второго Фишера у террористов не завалялось. Но я бы перебдил.

Командир спецотряда покрутил карту, что-то посчитал в уме. Выражение лица оставалось спокойным и даже скорее довольным.

– Вот еще одна подходящая точка. Но нам придется сделать несколько лишних километров. Вы справитесь? Ветер. Снег. Горы.

Уловив подначку, Саймон тоже встал, подошел, присмотрелся. Разведчики перестали буравить его пристальными взглядами, напряжение в комнате заметно спало. Анжело вытащил из портсигара свежую порцию отравы и выжидательно вертел ее в пальцах.

– Да, – медленно произнес лоцман, оценивая в уме расстояния, плотность породы и общий гравитационный фон. – Да, вот здесь я бы вряд ли засек с «Группера». Списал бы на помехи. А справиться – постараюсь. Должен – значит, смогу.

Сомнение на лице старшего промелькнуло и тут же растаяло – как его и не было. Он протянул руку.

– Микко Джавад. На время операции – позывной Фогель[51]-зеро. Остальные, – он пересчитал подчиненных указательным пальцем, – по порядку Фогель-один – пять. Запоминайте, привыкайте.

– Я Фогель-шесть? – уточнил Саймон, улыбаясь. Ответил Оосава, закуривая и хитро щуря глаза:

– Нет, вы станете Апостолом. Чтобы не запутаться. Ну и простите мне библейские ассоциации: Петр Симон рыбачил…

– Ага. Фишер. Я понял. – Улыбка лоцмана стала еще шире. – Лихо вы меня.

– Я надеюсь, – вклинился Микко, – что по случаю вы и чудо сможете