сняли часть нагрузки, означал, что в них теперь можно было делать окна, через которые проникал дневной свет. Ажурные окна собора Парижской Богоматери очень красивы, но примитивные окна были уже в древнеегипетских и ассирийских домах, изображенных на стенных росписях. Эти незатейливые проемы позволяли обитателям жилища видеть приходящих и наблюдать за погодой. Вскоре значение окон стало возрастать. Наша история началась со взгляда из окна спальни на дерево, темнеющее на фоне утреннего неба. Мы знаем, что комната с видом продается или сдается дороже, чем просто комната, однако окна не всегда служили для услаждения взора жильцов. Многие старые дома на кельтской окраине Европы, такие как шотландский сельский дом на фотографии (см. с. 106), кажутся совершенно безразличными к наскучившим видам, и их окна равнодушно обращены в другую сторону. Если вам целый день приходится работать на земле под открытым небом, вы успеете налюбоваться живописными окрестностями, так что вид из окна будет мало вас волновать.

Шотландский сельский дом © Mark Cousins

По мере того как в строительстве стала чаще использоваться сталь и несущие конструкции делались все изящнее, а представление о жилище как о замкнутом пространстве утратило популярность среди архитекторов-модернистов и городской элиты, окна начали одерживать верх в битве со стенами. Вместо красивого конструктивного элемента, обеспечивающего надежную защиту, в стене теперь видели помеху, загораживающую вид. Стекло заполонило фасады бизнес-центров, магазинов и жилых домов, и в результате стали появляться строения вроде Стеклянного дома архитектора Филипа Джонсона, возведенного в Коннектикуте в 1949 году.

Филип Джонсон. Стеклянный дом / courtesy of Robin Hill

Он подобен бедуинскому шатру со скатанными матерчатыми стенками. Вид открывается во все стороны. Жизнь в таком доме и есть созерцание. Однако созерцание – это удел избранных. Чем вы богаче, тем шире у вас обзор. Поселившись в шотландском сельском доме, вечерами вы будете смотреть на мерцающее в очаге пламя, а живя в доме Джонсона – любоваться, как ветерок играет в кронах деревьев. На рассвете, куда бы вы ни кинули взгляд, всюду будет открываться вид, подобный тому, что запечатлен на фотографии в начале книги. Однако у стеклянного дома обнаружился недостаток: темными вечерами, когда внутри горел свет, все, что Джонсон мог разглядеть, – это свое отражение в окнах, так что ему пришлось установить подсветку на деревьях, чтобы любоваться тем, что происходит снаружи.

Стенка-инби из Запретного города в Пекине © Mark Cousins

Поднявшиеся ввысь крыши и увеличившиеся в размере окна не только открыли новые возможности для созерцания, но и сделали дома проницаемыми для взглядов. В Китае с XII века до н. э. перед парадным входом во дворцы и богатые дома стали возводить стенки-экраны, называемые инби. На фотографии стенка-инби из Запретного города в Пекине.

За ней скрыты двери во внутренние покои, и ее назначение – не дать нам увидеть, что там происходит. Когда люди стали жить более тесно, возникла необходимость отгородиться от нескромных взоров. Поскольку свет распространяется прямолинейно, инби преграждают путь взгляду, а также злым духам, которые тоже могут двигаться только по прямой от входа внутрь дома. Инби – кирпичные эквиваленты талисманов, защищающих от сглаза.

Стенки-экраны – это еще и визуальная пауза. Раз вид загородили, архитекторы начали прокладывать обходные пути для обзора. Собор Парижской Богоматери представляет собой единое вытянутое пространство, но для Азии такие зрительные перспективы нехарактерны. Многие азиатские строения можно уподобить серии открытий, когда каждое приближает нас к центру. Возьмем, к примеру, индуистский храм Кайласанатха в Элуре, посвященный Шиве, – мы уже встречались с этим танцующим божеством, приводящим в движение мир. Строительство храма, над которым семь тысяч каменщиков трудились полтора столетия, завершилось около 765 года н. э.

Индуистский храм Кайласанатха в Элуре © Mark Cousins

Верующие входят внутрь через ворота в приземистой, покрытой каменной резьбой башне, называемой гопурам, которую можно видеть на этой фотографии слева. Двигаясь слева направо, они пересекают мост и попадают во второе, более просторное помещение, венчаемое четырьмя львами, с которыми связана сложная древняя символика. Перед нами словно разворачивается визуальное повествование: восхождение, переход из замкнутого пространства в открытое, из темноты к свету. Двигаясь дальше, паломники вновь поднимаются по ступеням и оказываются перед самым высоким святилищем, башней, шикхарой, покоящейся на спинах каменных слонов.

Вот как храм выглядит внутри:

Интерьер храма Кайласанатха в Элуре © Saiko3p / Dreamstime.com

Мощные квадратные колонны поддерживают свод и обрамляют последний зал, святая святых, виману. Наше путешествие по этому храмовому комплексу было не чем иным, как напряженной зрительной подготовкой. Все здесь направляет наш взор в точку схода – к приземистой темной колонне вдалеке. Это лингам, фаллос Шивы, символ его творческой силы, который возвышается на круглом основании с прорезью впереди: это йони, символ женского божественного начала. Глаза индуистов и неиндуистов одинаково расширяются при виде этого великолепного, исполненного мощи объекта, средоточия всего грандиозного архитектурного сооружения. Но еще сильнее поражает факт, что храм был не сложен из камней, а высечен из цельной скалы, подобно «Давиду» Микеланджело.

Святилище, где находятся лингам и йони, – это конечная цель, место обитания божества. То, ради чего из скальной породы высекался весь комплекс: духовное, ожидаемое, воображаемое, явленное. Плоские крыши, окна, китайские стенки-экраны, за которые так хочется заглянуть, – любое здание порождает желание видеть. Кайласанатха делает этот процесс более интенсивным и многоплановым, храмовый комплекс дает нам представление о визуальном устройстве древних городов. Но что можно сказать о городах в целом? Как возникают они из отдельных строений? В некоторых городах, возводившихся по четкому плану, можно увидеть длинные проспекты, продуманные панорамы, но очень часто города возникали стихийно, и потому в основе их нет выверенного плана, а порой они с самого начала намеренно улавливали наш взгляд, изменяли его направление, заставляя нас замирать в предвкушении того, что вот-вот откроется нашим глазам, будь то королевский дворец или кафедральный собор.

Восемь городов

Даже одно здание влияет на наше видение, а тем более группа зданий. Прогулка по улице сродни охоте. Переходя дорогу, мы переводим глаза около тридцати раз – и сотни раз, когда идем на автовокзал купить билет и выяснить, где посадка. Города требуют напряженного внимания. Так что же такое город? Это наиболее сложные из созданных нами управляемых систем, внутри которых действуют неуправляемые