Шрифт:
Закладка:
Я бросился внутрь, в спортзал.
— Это я! — крикнул на бегу. — Не стрелять!
— Быстрее! — ответил мне изнутри знакомый, но охрипший голос.
Начал забираться внутрь, а чья-то сильная рука меня подхватила и помогла. Перебрался через подоконник. Хорошо, что штаны тёплые и толстые, не порезался о битое стекло.
— Спасибо, Янек.
Бледный парень, где-то потерявший очки, дрожал. То ли от холода, то ли от адреналина. Но не от страха, видно по глазам. Его уже было сложнее напугать, чем раньше.
Ещё же надо с ним поговорить о брате. Но сначала дело, общее для нас обоих.
— Где она? — спросил я.
Он молча показал в темноту, где горел слабый огонёк. Я бросился к ней.
— Они ушли? — спросила Громова, крепко держа свой амулет. Глаза блестели от слёз. Она дрожала сильнее. — Они точно ушли?
— Ушли, — я сел рядом на пол и взял её за ледяные руки. — Не знал, что ты умеешь призывать метель. Эй, да успокойся. Сейчас уже проще. Самое сложное позади.
Взял её за плечи и притянул к себе.
— Всё, ты отбилась. Молодец, девочка. Показала им, где раки зимуют. Причём буквально.
— Ты же говорил, что не будешь, — снова всхлипнула, прижимаясь ко мне сильнее. — Что больше не будешь называть меня девочкой.
— Иногда буду, но не на людях. Всё, хорош плакать, ты же императрица, тебе теперь нельзя так делать, люди смотрят.
— Только когда не видят? — спросила Громова.
— Или когда идёт дождь, — я чуть отодвинулся и посмотрел ей в лицо. — Но это ладно. Если бы сейчас ещё рыдали Ян или Радич, я бы свихнулся, честное слово.
— Наверное, — она хмыкнула и вытерла нос. — Что теперь?
— Где Радич? — я немного отодвинулся. Пол холодный, сидеть неудобно.
— В него выстрелили!
— Только не говори, что он мёртв.
— Да жив я, — раздался слабый голос из темноты. — Не имею я права так подыхать, у меня приказ. Сука, столько крови потерял.
Я подошёл поближе. Бледный Радич лежал на старой скамейке, на бедре была повязана тугая повязка с красным пятном над раной.
— Не ругайся, ещё жив, — сказал я и повернулась к Катерине. — Успокоилась? Вовремя ты подожгла того мужика. Ещё бы немного…
— Я не поджигала, — ответила она и посмотрела мне в глаза.
— А кто тогда? Не Радич же.
— Я звала только метель и молнии. Он сказал, — она опустила взгляд на свой амулет, та самая горящая свеча предка за тёмным стеклом. — Что могу и так. И много чего ещё. Только надо осторожно. Он беспокоится обо мне.
— Ты про это? — я посмотрел на амулет. — И что ещё он сказал?
Катерина склонилась ко мне и зашептала, поглядывая на разбитое окно, где стоял Ян.
— Сказал, что его старый враг близко, но он на нашей стороне, пока его контролируют. Посмотри сам.
Катерина вложила свой амулет в мою ладонь и положила свою руку сверху.
— Он говорит, так ты сможешь…
Я увидел мир чужими глазами.
Передо мной деревянная плаха, на которую я швырнул разодетого молодого человека с наглым лицом. Он ухмылялся. А в мои руки был призван огромный топор со светящимся красным лезвием. Оружие Небожителя.
— Последнее слово? — раздался грубый хриплый голос.
— А ты хорош, — ответил человек, опустив голову на плаху. — Но ты проиграл.
Удар!
Потом проклятье, смерть и темнота. Такая же, как в тот раз, когда в меня, когда-то в детстве, вселили часть души Небожителя. Я умер, чтобы вернуться живым. Но эту темноту я видел. И она видела.
А потом среди темноты появился огонь свечи. Потом… жизнь и месть, которая должна была свершиться. Ведь возмездие приходит с севера.
— Мы так и будем здесь сидеть? — вопрос Яна вырвал меня из этого транса.
Я проморгался. Ян стоял у окна, держа револьвер. Метель за окном совсем стихла. А окно обугленное, будто пламя било и здесь, но больше следов пожара нет.
— Пусть будет у тебя, — Катерина оставила амулет в моей руке. — Он поможет. Только потом верни.
— Лучше уйти, — я поднялся и подошёл к окну. — Их ещё больше. Очень уж они хотят захватить это место. Радич, куда нам?
— Склады ты сжёг, а возле полигона их должно быть полно. Давай-ка к нашему подсобному хозяйству. Может быть, курочки и поросята нас не сдадут.
— Идти сможешь?
— Да, вполне, — он показал на рану. — А ещё могу бегать, плавать, стрелять, копать…
— Да угомонись уже. Вижу, что ранен, вопрос насколько серьёзно. Ян, утащишь этого кабана? Он ещё пригодится.
Я вышел первым, выбрался прямо через окошко. Следом Катерина, и последним Ян, который тащил Радича, перекинув через плечо. Будто тащил мешок с картошкой, а не широкоплечего здорового мужика.
Тела снаружи уже засыпало. Сугробы огромные. Уходить было бы бесполезно, но сегодня будто решила выпасть вся годовая норма снега. Наши следы засыпет быстро, но опытного следопыта это не обманет.
— Уже недалеко, — послышался голос Радича. — Ещё…
— Тише. Услышат.
Подсобное хозяйство — это курятники, свинарники и прочие подобные здания. Высокородные студенты здесь обычно не ходят. Рядом маленькая бревенчатая избушка, где жили работники. Я пошёл первым и заглянул в окна.
Внутри никого. Насколько я помнил, осталось только два работника, а вот третий был убийцей, который хотел меня взорвать.
Но внезапно сгорел вместе со взрывчаткой. Как тот диверсант в посёлке неподалёку, которого я преследовал. Раньше я думал, кое-кто заметает следы.
Но сегодня так сгорел офицер, и уже ясно, что этот кто-то меня защищает. Даже несложно догадаться, кто именно. Но об этом потом, не самая важная новость.
Вошли внутрь, впустив за собой кучу снега. В избушке холодно, свет мы включать не стали, как и топить печку. Небольшой отдых и обсуждение планов.
Наверное, работников заперли где-то вместе с охраной самой академии и преподавателями. На столе две тарелки, в одной каша, в другой рыба, всё остывшее. Печка прогорела совсем недавно. Понятно, что их вытащили за ужином.
Мы положили Радича на одну из трёх узких кроватей. Над ней висели фотографии в рамках, но лица в темноте не видны.
— Пока не знаю, куда идти дальше, — отозвался Радич. — Хороших мест, чтобы спрятаться, больше нет. Самое удачное они уже нашли.
— Я могу остаться и отвлечь их. Будут думать, что мы здесь.
— Отставить, Ян, — я посмотрел на него. — Сначала расскажу, что выяснил. Начну с главного. Твой брат мёртв.
Дипломат из меня хреновый.
Ян выпучил на меня глаза.
— Что? Убит? — он отошёл и упёрся в бревенчатую стену спиной. — Это ты его убил⁈
— Это не я. Я же давал тебе слово, что не убью. Но признаюсь, хотелось. Думал привести его к нам, чтобы кое-что обсудить, но не вышло. Его застрелили.
— Я тебе верю, — пробормотал он. — Почему-то я тебе верю.
Может и к лучшему, что Ян не услышал откровения своего брата. А может, это к худшему. Тут покажет только время.
Ян медленно сполз по стене на пол прямо там, где стоял. Катерина и Радич уставились на него, а он смотрел прямо перед собой.
— Вот только времени у нас нет, Янек, — продолжил я. — Ещё ничего не закончилось. Остался Ульдов и куча его наёмников. И я слышал бой на реке. Может быть, это гвардия пытается штурмовать остров.
— Может быть, и так, — Радич кивнул. — Ульдов — старая жирная сука, обманул нас всех.
— И Лёшу тоже, — прошептал Ян, едва услышал это.
— А ещё Рэгвард всё-таки ушёл на Паладине, — добавил я и выглянул в окно. Темно, но где-то вдалеке видно зарево сигнальных ракет. — Могут решить, что мы ушли с ними.
— Это он убил Лёшу? — спросил Ян слабым голосом. — Это точно он, я знаю. Я чувствую это.
— Да. А перед этим человек твоего брата убил одну девушку из их класса. И ещё одного парня. Этот мятеж уже слишком кровавый. Ян, ты можешь идти? Если останешься, тебе будет безопаснее, чем вместе с нами. Тебя найдут твои люди.
— Пойду с вами, — он кивнул. — Надо идти, я же обещал. Разберёмся со всем потом.
Он начал вставать.
Я протянул ему руку, чтобы помочь.
И зря. Наши ладони соприкоснулись, а медальон Громовой, который я повесил на шею, будто ударил меня током.
Перед глазами всё померкло, а потом я начал видеть странные вещи.
Огонь, слишком много огня. Горели люди, привязанные к столбам, а толпа радостно ревела и кидала в их костры книги и свитки.
Потом казнь и занесённый топор с огромным красным лезвием. Потом темнота, такая же,
