Я приказал кучеру ждать нас тут, прямо на дороге. Поднял Настю с сиденья и с ней на руках отправился к леску.

Монеты я оставил в холщевом кошельке в карете. Расчет после выполнения.

Идти было недалеко, но моё нетренированное тело начало протестовать, когда я прошел ещё только половину расстояния. Одно дело несли на руках девушку, которая обнимает тебя за шею и распределяет таким образом нагрузку и совсем другое — нести на одних только руках. И как бы кто ни говорил, что своя ноша не тянет, посмотрел бы я на него, если пришлось бы идти по пояс в траве, да по неровной земле.

Сделав две передышки во время которых, я вставал на одно колено и укладывал Настю на сгиб второго.

Войдя в рощу, я сразу понял, что пришел по адресу.

В самом центре густо заросшего леска была практически идеально круглая поляна.

Стволы деревьев, окружающих место силы, были обуглены и стали из бело-черных просто черными. Верхушки берез зеленели живой листвой, но вся поверхность стволов от самой земли и до высоты в пару метров была обуглена.

Посреди поляны стоял Гончаров и смотрел в противоположную от меня сторону. Казалось, он что-то шепчет. Развернувшись на звук моих шагов, он даже не поменялся в лице. Я заметил, что его губы беззвучно движутся, но даже со своим супер-слухом я ничего не мог разобрать. Казалось, Олег Матвеевич молится.

Я остановился в нескольких шагах от него и дождался, когда Гончаров обратит на меня внимание. Слава духам ждать оказалось не долго, руки уже порядком оттянуло и мне казалось, что я могу, не нагибаясь поднять ветку с земли.

— Ты вовремя, — вместо приветствия сказал мне Гончаров. — Сила на максимуме. Я готов. Клади её сюда.

Он показал рукой, куда положить Настю. Я подошел, встал на колени и аккуратно уложил девушку в траву. На удивление, трава была довольно высокой и в отличии от стволов деревьев совершенно не обожженной.

— Отойди на несколько шагов и спрячься в свой кокон.

Последние слова Гончаров произнес с легким презрением в голосе, но я не стал обращать на это внимания.

Долго ждать не пришлось. В месте, где лежала Настя начало происходить что-то странное.

Тело девушки приподнялось сантиметров на десять от земли, и вокруг него заструились желтые языки пламени. Словно Настя лежала в костре. Вот только пламя не выглядело обжигающим или опасным. Оно будто ласковыми нежными пальцами ощупывало тонкую прозрачную пленку, обволакивающую девушку.

Гончаров выпрямился и поднял руки вверх.

Пламя вокруг Насти взвилось на метр. Я почти перестал видеть девушку за трепещущими лепестками огня.

Желтое свечение разлилось вокруг будто где-то наверху включили мощный театральный софит с соответствующим светофильтром.

Я почувствовал, как меня стало обжигать зноем. Подняв руку, я заметил, что волоски на коже начали сворачиваться от жара, в который за секунду превратился зной.

Сосредоточившись, я вызвал щит. Яйцо кокона сомкнулось вокруг меня и сразу стало прохладно.

А Гончаров все творил и творил магию.

Вокруг нас задрожал воздух, будто я оказался в центре миража. Мне показалось, что от стволов пошел легкий дымок.

Сложно было понять, что происходит внутри огненного кокона, в который превратился невинный костерок вокруг Насти.

Вдруг сквозь разрывы в пламени я увидел движение. Тело Насти выгнулось, голова запрокинулась и руки свесились до самой земли. В одно мгновение огонь исчез.

Я бросился к девушке, одновременно снимая защитный кокон. Подхватил ее на руки у самой земли. Глянул мельком на Гончарова. Тот стоял в паре метров от нас, его лицо было покрыто каплями крови, глаза светились оранжевым. Он тяжело дышал.

Переведя взгляд на Настю, я увидел, как девушка открыла глаза, и уставилась на меня с легким непониманием. Через миг ее лицо приобрело осознанное выражение, и девушка обняла меня за шею.

Я встал и помог подняться Насте.

— Спасибо, — только и прошептала она.

А в следующее мгновение ее губы прильнули к моим, и стали жадно целовать, словно мы делали это в последний раз. Я отвечал на поцелуй не особо заботясь о том, что подумает Гончаров.

— Ты как? — в краткий перерыв успел спросить я.

— Все отлично! — выдохнула Настя между поцелуями.

Я скосил глаза на Гончарова. Тот стоял и улыбался. И эта улыбка мне не понравилась.

— Беги! Там карета! — только и успел выкрикнуть я, когда почувствовал, как что-то острое впилось мне в бедро чуть ниже ягодицы.

В глазах девушки промелькнул испуг, а затем гнев, она глянула на Гончарова и попыталась что-то сказать.

Уже падая и теряя сознание, я накинул на Настю защитный кокон в надежде, что он продержится какое-то время.

— Беги! — крикнул я и отключился.

Глава 13

Перед глазами серая муть. Где-то вдали слышен какой-то шорох или шелест, не разобрать.

Руки затекли, я даже не могу ими пошевелить. Не чувствую кистей.

Воняет сыростью и плесенью, так что даже в носу свербит.

Из шелеста выделяется какой-то мерный звук. Тук-тук. Пытаюсь сосредоточится на нем. Может, если удастся понять, что это такое, то и остальное прояснится?

Я несколько раз моргнул, и серая муть превратилась в серый каменный пол. Странно, как-то необычно близко этот пол. Словно я стою на коленях, лицом вниз.

А что с руками? Я попытался повернуть голову в бок, и в глубине черепа растеклась чернильным пятном головная боль, заполнила сознание, вернула ощущение окружающего мира. Вместе с ощущениями вернулась память.

Последнее, что я помнил, как упал без сознания на поляне после обряда освобождения Насти от заклинания её отца.

Вспомнив девушку, я застонал от отчаяния. От того, что не смог защитить её. Мне казалось, что раз уж я попал в руки Корсакова, а у меня даже не было сомнений, что это он организовал моё пленение, то уж только что очнувшейся Насте, наверняка было бы сложно ускользнуть.

Голова начинала работать, а вместе с ней пробуждался от забытья и весь остальной организм.

По рукам побежали мурашки, я наконец-то понял, что они задраны вверх. Запястье холодило железо. Я смог скосить вверх глаза и увидел широкий черный браслет на запястье. Браслет был связан со вторым точно таким же, толстыми звеньями черной цепи.

Видимо цепь была подвешена на каком-то крюке под потолком, потому что, подергав руками, я услышал мелодичный перезвон множества колец.

Тряхнув головой и получив еще одну порцию головной боли, я наконец-то смог полностью прийти в себя.

Я стоял на коленях на холодном шершавом полу, вымощенном квадратным камнем. По бокам от меня уходили вверх и, изгибаясь, соединялись своды небольшого алькова. К потолку этой ниши и был прикреплен металлический крюк, с которого свисали мои оковы.

Прямо мне на плечо капала какая-то жидкость, я надеялся, что это вода. Её ритмичное кап-кап и позволило мне сосредоточится. Капли разбрызгивались мелким туманом, а остатки, прокатившись по коже, скрывались где-то у меня в подмышке. Дальнейшая их судьба была мне неведома.

Хорошо, что из одежды на мне были только штаны. Была бы рубаха, она бы вмиг намокла. В помещении было влажно и холодно. В такой ситуации мокрая рубашка мгновенно бы превратила меня в трясущееся от холода существо. А так, капли воды, скатываясь и слегка холодили кожу.

В противоположность прохладе капающей воды, на груди что-то создавало ощущение тепла. Глянув вниз, я увидел свой медальон — малахитовую чешуйку горного змея. Странно, что он остался на мне. Видимо, в этом был какой-то смысл, просто я его еще не понимал.

Я втянул носом воздух и в ноздрях снова начало свербеть. Видимо, в воздухе что-то было, отчего мне хотелось чихнуть. Никогда не страдал аллергией, но сейчас было ощущение, что вот-вот начну.

Я приподнял голову и осмотрелся.

Довольно большая темная комната. Напротив меня деревянная дверь с закруглением сверху, под стать своду алькова. Слева и справа еще по одной нише в стене. Кажется пустые. Похоже, я тут был один.

Попытавшись кого-нибудь позвать, мне удалось издать только хрип, резью отдавшийся в горле.

По рукам забегали мурашки, судя по всему организм начал работать в полную силу, и сердце смогло прогнать кровь выше по сосудам. Захотелось размять запястья. Попытавшись дотянуться одной рукой до другой, я понял, что вес тела не дает этого сделать.

Самое логичное решение было подняться с колен и ослабить