Мисс Редл посоветовала нам остановиться в гостинице «Красный Лев». Могла бы и не советовать: другого отеля в Эйвбери нет. Деревушка, не Лондон какой… Однако такой гостиницы в Лондоне не найти. Построена в XIV веке, в разгар Столетней войны, знаменита кухней и привидениями. Понятно, что сейчас она реконструирована, расширен холл, появился третий этаж, однако фасад по-прежнему стилизован под седую старину. В этом смысле горячую воду, ватерклозет и электрический свет в номерах впору считать профанацией…

Гостиница играет некоторую роль в бытовом обустройстве сотрудников «Наследия прошлого». Человек десять из них (та же мисс Редл) проживают здесь постоянно, причём гостиничные счета оплачивает общество. Директор Аткинсон устроился здесь же, в трёхкомнатных апартаментах. Другие снимают жилье в деревне (опять-таки за счёт общества). И вот-вот начнётся строительство целого коттеджного посёлка для персонала НП. Что лишний раз подтверждает: с деньгами в «Наследии прошлого» всё хорошо.

Мне досталась большая комната на втором этаже с интерьером, выдержанном в тёмных тонах. Так сказать, в русле обозначенной эпохи. Дубовая столешница письменного стола выглядела настолько добротно, что хоть сейчас руби на ней голову. Кровать стояла под балдахином с шёлковыми шторами цвета свежепролитой крови. Чёрные потолочные балки и настенные гравюры с эпизодами битвы при Азенкуре утоляли ностальгию по средневековью. Массивный оконный переплёт, похоже, сделан из натурального свинца.

Выглянув из окна, я разглядел в сгустившихся сумерках прямую двухрядную дорогу, вдоль которой выстроились деревенские домики. Домики один к одному: два этажа, земли сотки четыре при каждом, тщательно подстриженные кустарники, невысокие, выкрашенные в блеклый серый цвет ограды (от кого здесь ограждаться?). Было в этой упорядоченности что-то казарменное. А ещё говорят, что главные аккуратисты – немцы. Прислать бы сюда тевтонов, чтобы опыт перенимали…

Время уже было довольно позднее. Хотя что такое восемь часов вечера для оперативника? Так, разгар трудового дня… Я разложил одежду и бельё, принял душ и собрался звонить Буранову, чтобы пригласить его отужинать, но Михаил Михайлович явился сам. Вместе с ним пришёл Телепин.

– Ну, что, господа, в кабак? – спросил я, закрывая за гостями дверь.

– Непременно, – сказал Вадим. – А потом к цыганам и по бабам…

Буранов саркастически кашлянул и огладил бородку.

– Где вы тут найдёте цыган, батенька? Эйвбери, знаете ли, не Питер…

– Тогда сразу к бабам, – сказал Вадим, внимательно разглядывая стены и потолок.

Не туда смотрел однокашник, хотя ход мысли был правильный. Подслушивающий микрофон установили на внутренней стороне столешницы.

– Как насчёт моциона перед ужином? – спросил я, выразительно глядя на Буранова.

– Отчего же, – откликнулся тот, глядя на меня столь же выразительно.

Выйдя на улицу, мы неторопливо пошли по дороге. Стояла тишина, машин не было, и вообще: низкое серое небо Эйвбери навевало несвоевременную лень пополам с ещё более несвоевременным умиротворением. Было довольно зябко, даром что начался июнь. Впрочем, лето в Альбионе – понятие относительное, уж такой климат…

– У меня в номере микрофон, – сообщил Вадим.

– У меня тоже, – сказал я.

– У меня три, – то ли похвалился, то ли пожаловался Буранов. – Это сколько нашёл.

Вадим с насмешливым пиететом посмотрел на тайного советника.

– Хорошо быть председателем, – сказал он. – Не экономят на руководстве-то…

– «Интеллидженс сервис»? – подумал я вслух.

– Может быть, – сказал Вадим. – А может и не быть. Не исключено, Аткинсон расстарался. У него тут, похоже, целая служба. Обратили внимание на охранников? Особенно на того, что со шрамом? Кольчуге сто лет в обед, а сам парень вполне современный, натренированный…

У Вадима глаз намётанный, и опыта предостаточно. Справедливости ради, за спиной тестя он никогда не отсиживался. Прежде чем сесть на генеральское место в Альбионе, послужил в Берлине, Кракове, Багдаде – сплошь горячие точки. Схватывался и с тевтонскими боевиками, и с польскими смертниками, и с курдами-асассинами…

– Так или этак, взяли нас сходу под колпак, – то ли констатировал, то ли пожаловался Буранов.

– Вообще-то прослушивать спецкомиссию – с огнём играть, – сказал я.

– Это смотря какие ставки, – заметил Вадим, пиная ногой камешек.

Буранов посмотрел на часы.

– Есть хочется, – сообщил он. – Пошли обратно, в ресторан. Бог с ними, с цыганами, бифштекс-то с пивом дадут…

– Я приглашу Айрин, – сказал я.

– А я Мортона, – добавил Вадим.

Мы пошли обратно. По пути наметили план действий на завтрашний день. Буранов и Мортон будут работать с Аткинсоном. Потрошить альбионца надлежит исключительно в присутствие соотечественника – протокол! А мы с Вадимом отправимся в местный полицейский участок. Было согласовано, что на период расследования он станет штаб-квартирой комиссии.

Ресторан располагался на первом этаже гостиницы. В традициях эпохи Плантагенетов его обставили деревянными стульями и столами, накрытыми груботкаными льняными скатертями. Массивную стойку бара украшали разнокалиберные бутылки, эпохе Плантагенетов несвойственные. В глубине заведения мерцал внушительный камин, в котором без труда уместился бы дикий вепрь из окрестного леса. Вот только где в двадцать первом веке взять вепря! Да и окрестные леса сильно поредели в период промышленной революции… Хотя в огненном чреве камина – надо полагать, на всякий случай – тлел внушительный пень, распространяя приятный смоляной дух.

Айрин была очень красива. Простое белое платье плотно облегало стройную крепкую фигуру, оставляя обнажёнными длинные ноги выше колен. Рыжие локоны мягко окутывали веснушчатое лицо, карие глаза устало полуприкрыты. Изысканная дама. Я невольно подумал, что Серёга отсутствием вкуса не страдал – и устыдился. Как гласила курсантская заповедь, женщина друга для тебя не женщина…

Мортон сосредоточенно жевал бифштекс, время от времени окуная моржовые усы в кружку с пивом. Похоже, к светской беседе он был не расположен, как ни старался Михаил Михайлович. И то сказать: ничего светского в ресторане «Красного льва» не присутствовало. Кабак – он и в Африке кабак. Тем более, шумный. Чуть ли не единственное в деревушке публичное место, не считая церкви и отдельно стоящего паба. Танцульки под музыкальную запись и всё такое.

Между столами порхала белокурая миссис Своллоу. Мы познакомились во время заселения. Опять же традиция! Официанты официантами, но хозяйка должна контролировать ситуацию «от» и «до». Вадим подозвал её плавным движением руки. Что значит потомственный аристократ – умеет обращаться с плебсом: приветливый жест не оскорбителен, но однозначен. И хозяйка не могла не откликнуться. (Вдова бальзаковского возраста, аппетитна, миловидна, деловита, общительна.) Да и как не откликнуться, если сорокалетний красавец улыбается небрежно-ласково, и смотрит в глаза, и в полуприщуренном взгляде некое обещание… Сам бы не устоял.

(Между прочим, с миссис Своллоу стоило познакомиться поближе. Хотя бы потому, что подслушку в номерах не могли установить без её ведома. Именно она распределяла комнаты для членов комиссии,