с собой арбалеты, иной раз даже получалось подстрелить фазана или куропатку, реже попадались перепела, иногда даже попадались следы косуль в районе солончака. Во время этих походов зародилась мысль сделать птичник, чтобы были всегда яйца под рукой. В свободное время за баней за неделю его сделали, вот только пришлось снять одну сетку с реки. А силок для ловли птиц сделали уже из подручных материалов. И, как оказалось, птица не была напугана людьми и силок быстро помог наполнить птичник, так что вопрос с яйцами был решён. Конечно, куры бы подошли больше, но, как говориться «на безрыбье и рак — рыба».

За время зимовки уже понимали сколько продуктов нужно, поэтому трудились, не покладая рук. К счастью, других людей по близости не было и конкуренции в заготовки пропитания не возникало. Сходили на разведку на другой берег, где нашли несколько диких абрикос, растущих на краю поля. Да и само поле хоть не было таким уж как в прошлую осень, но много зерна дало всходы, так что запастись можно было и здесь.

Голицын не заметил, как пролетела весна, а лето уже достигло своего экватора. Он встал рано, ещё до восхода солнца и сидел сейчас на пристани, ожидая, когда из-за берега появиться солнце. На удивление, сейчас он был спокоен: расчёт показывал, что запастись продовольствием они смогут, причём даже сделают приличный запас, с дровами тоже проблем не будет, одежда и прочие предметы обихода есть; найденная в одном из домов книга народной медицины тоже настраивала на отличный лад, к тому же по мимо описания там были ещё фотографии, так что траву находили быстро, а уж сушить и хранить её было где. Странное ощущение было от этой крестьянской жизни, казалось бы, человек привыкший к комфорту, попадая в такой необитаемый мир, должен тосковать и пытаться выбраться из него, а тут наоборот — больше не хочется шума машин, стен квартиры и деловых костюмов, а прогулка босиком не сравниться ни с какими туфлями.

Солнце осветило край берега, начинался новый день с теми же заботами, хотя нет, слово «заботы» тут было не правильным, даже слово «дела» не подходило к их укладу жизни. Тут он даже не мог подобрать слово, потому что описать это состояние от того, что сам делает руками, было трудно. Искупавшись в реке, Голицын двинулся к дому, где Степан уже развёл костёр и поставил чайник.

Ростовское лето в отличии от лета на побережье было ласковым, не таким уж жарким, больше похожим на сухой пар в бане, согревающий, но не обжигающий. И это лето вдохнуло в него новую жизнь, отогнав прошлые муки совести, мысли и воспоминания.

Жизнь кипела до самой средины осени. За это время семья запаслась злаками и себе и для пропитания птицы, насушили и накоптили рыбы, да и куда же без копчёных уток. Соленья и мёд, травы и ягоды, грибы… подвал опять был полон припасов, а жизнь опять начинала впадать в спячку. За октябрь Степан и Ратмир использовали по назначению самогонный аппарат, сделав запас спирта в трёх баллонах. А ещё брага подарила дрожжи, которых так не хватало при выпечке хлеба и теперь на столе лежал красивый пышный подовый хлеб. Приготовление к дождям и холоду было завершено, оставалось только ждать, ждать, ждать и ждать. За это время рассмотрели карту, составили новые маршруты исследования и ждали снега. А когда пришёл снег, то настало время новых приключений: для детворы во дворе, а для мужчин в неизведанных селах. К большому счастью все эти приключения прошли без проблем и к весне семья разжилась уже новым имуществом, стройматериалом. Прошло ощущение «робинзонов» и семья уже прекрасно адаптировалась к реалиям их нынешней жизни. Первые месяцы весны прошли в приготовлениях к сезону посадки растений.

К средине дня солнце уже согревало приятно, и Голицын сидел на берегу реки на причале, забросив удочку. Всё, что было запланировано на сегодня уже сделали и каждый занимался чем хотел. Поплавок мирно покачивался на волнах, даже не думая нырять под воду, да и Голицын не сильно за ним следил. Ему нравилось сидеть здесь, смотреть как бегут воды Северского Донца, как ветер волнует камыш на противоположном берегу, как молодая ещё ярко зелёная трава окрашивает склоны, пряча под собой сухостой. А ещё ему нравилось, как звучит мир вокруг. И он отмечал, что шум города уже ему не кажется чем-то обычным, скорее, он резал бы сейчас слух и был бы неприятен.

Услышав шум шагов за спиной, он не стал поворачиваться, ведь кого-то постороннего тут не было, и со временем осознание этого чётко впечаталось в восприятие. Александра подошла и села рядом, держа в руках две чашки чая. Смешно, но они до сих пор называли заваренные ветки и листья плодовых кустов и растений чаем.

— Обед ещё не готов. — Сказала она, протягивая кружку.

Голицын улыбнулся и взял кружку двумя руками. Этот приятный миг, когда кружка обжигает ладони напоминал о той, прошлой жизни.

— Саш, ты часто вспоминаешь ту нашу жизнь? — Спросил он жену.

В ответ она улыбнулась, села рядом с ним:

— Раньше часто было, не хватало многого, а теперь уже реже. Вспоминаю какие-то моменты жизненные, не связанные с бытом.

— А если бы можно было всё вернуть обратно, чтобы не было болезни. Хотела бы?

— Нет. Тогда бы всё текло так, как и было. Тебя бы мы видели чаще по телевизору, дети и внуки росли бы в Интернете, и мы бы потеряли то, что принято считать семьёй. Не в юридическом смысле, а в моральном.

— Я тоже об этом думал. Вот только знал бы раньше что и как, то этот бы домик снабдил лучше.

Они засмеялись. Уходить с причала не хотелось, к тому же прохладная вода так приятно остужала ноги.

— Я часто думаю о том, какое бы будущее нас ждало, если бы не случился этот переворот. — Прервав молчание, произнёс Голицын. — И понимаю, что я ничего бы не смог дать стране и людям, путей развития и сохранения целостности страны я не знаю, да и вряд ли бы кто-то при таком дефиците человеческого и мозгового ресурса смог бы предложить что-то оптимальное.

— Не забивай себе голову, ты правильно сделал, что не стал цепляться за власть из последних сил. Народ запомнит тебя не тираном и самодуром, и смерти желать тебе никто не будет. В этой ситуации нет выхода правильного и приемлемого для всех. Я думаю, что и страна сейчас в